Иришкины рассказы

Глава 11. Калейдоскоп - Ты чего малявка? Обижаешься, что ли на меня? - смеясь, спросил Костик, подловив Катю, идущую из столовой. Глаза его искрились добродушием, а руки были такими крепкими, что не вырваться. Катя смутилась и даже забыла обидеться, как всегда на " малявку ". - Вот ещё! С чего ты взял? - вздернула девочка свой веснушчатый нос. - Или ревнуешь? - вопросом на вопрос ответил Костик, хитро сощурив глаза. Он повзрослел и был влюблён. Девочка оказалась его ровесницей и из приличной семьи военных интеллигентов. Костик познакомился с Дашей во дворце Культуры, куда он пришёл по просьбе комсорга. Даша выделялась среди остальных девочек. Весёлая, с отменным чувством юмора и дерзким взглядом. Не кокетничала, не вздыхала. Общалась с мальчишками на равных. - С ума сошёл? - разозлилась Катя, сбитая с толку тем, как Костик попал прямо в точку. Она вырвалась из его цепких рук и потрясла кулаком, сдвинув тёмные брови к переносице - ещё раз меня так поймаешь, леща дам. Так и знай. Иди вон ... к своей ... этой. Покраснев от пристального и насмешливого взгляда Костика, Катя совершенно стушевалась и предпочла поскорее сбежать от него. Маленькое сердечко в груди колотилось и чуть ли не выпрыгивало. Девочка не понимала что с ней происходит и злилась от этого. А ещё, она так и не нашла свой медальон. Ведь он как оберег от мамы был для неё! Наглая Юлька снова расхохоталась в лицо и без капли сожаления, заявила что понятия не имеет куда делась вещь Кати. Мол, что упало, то пропало. Надя при этом слишком усердно уверяла Катю, что Юлька наверняка кому-нибудь продала медальон. Идти к Валентине Петровне было теперь точно бессмысленно. Надо было сразу, по горячим следам. Уборщица тётя Клава, заметив ревущую втихомолку Катю, отставила в сторону своё ведро со шваброй. -Это кто же мою красавицу обидел? - грозно спросила она, уперев руки в боки. Тётя Клава иногда запивала, но работу свою выполняла как по часам. Всех детей-сирот ей жалко было, а к Валентине Петровне она вообще была на "ты", считая её чуть ли не своей дочерью. Добрая она была, жалостливая. Только вот судьба по слухам у неё не завидная была, что именно у неё произошло, не знала Катя. Только видели тётю Клаву на городском кладбище и не раз. К кому ходила? Кого навещала? Лишь одна она знала. -Никто - Катя быстро утёрла слёзы - в школу скоро. И вообще, так уже хочется окончить десять классов и выучиться на кого-нибудь! Работать, взрослой быть. -У-у-у, милая моя - протянула тётя Клава, облокачиваясь боком о подоконник и задумчиво подперев свою дряблую щёку морщинистой рукой - все когда-то взрослыми быть хотели. Да только в этой жизни взрослой, потом мечтаешь в детство почему-то вернуться. На кого хоть поступать хочешь? Уже надумала? Тётя Клава прищурив свои светло-голубые добрые глаза посмотрела на Катю. -Врачом наверное - вздохнула Катя, каждый раз вспоминая, как мучилась от страшных болей её мама и маленькая Катя ничем не смогла ей помочь. -Хорошая профессия - одобрительно закивала головой тётя Клава - но для этого нужно иметь стальной стержень внутри, а ты вон плакса. Чуть что и сразу слёзы. -Это я сейчас плачу, а потом не буду. Слёз не останется - заявила Катя - лучше я их сейчас все выплачу. Тётя Клава громко рассмеялась и по-доброму похлопала девочку по спине. -Слёзы у человека никогда не высохнут и много ещё в жизни плакать придётся, Катюшка. Хорошо, если повезёт тебе и судьба к тебе будет благосклонна. А бывает, что она до самой смерти бьёт человека и просвета нет. Учись, девонька, учись. Глядишь и вырастет из тебя большой человек. Тётя Клава подхватила швабру, ведро и что-то бормоча себе под нос, пошла по длинному коридору. Она давно уж тут работает, столько детей выпустится уже успело из стен детского дома, всех и не упомнишь. Но Катя Казанцева запала ей в душу особливо. Девочка на внучку её была чем-то схожа. По лестнице вниз сбежала толпа повзрослевших ребят. Галдели о чём-то, смеялись. Тётя Клава увидала средь них Костика и поманила пальцем. -Чего тебе? - недовольно спросил он. Тётя Клава оглянулась по сторонам и пошарив у себя по карманам достала смятые двадцать пять рублей. -Возьми, Костик ... Мамка передала тебе. Ты бы хоть навестил её, болеет она. Костик зло посмотрел на тётю Клаву. -Мне плевать. Пить меньше будет. Оставь себе деньги, они мне не нужны. Выучусь, сам заработаю и от вас зависеть никогда не буду. Костик толкнул легонько тётю Клаву плечом и поспешил нагнать своих друзей. Никто в детском доме не знал, что тётя Клава его родная бабушка. Даже директор. Фамилии-то разные у них. Бабушка со своей дочерью всегда была не в ладах и они долгое время не общались. Поэтому о трагедии, произошедшей в семье дочери Веры, она узнала уже когда Костик попал в детский дом. Мальчик был поначалу обозлён, нелюдим. Мать свою с первой секунды возненавидел, когда тело его младшей сестры, прикрытое простынёй, увозили в морг. Отца он своего не знал, а отец его сестры в тюрьме сидел. Дочка тёти Клавы ветреная всегда была, влюбчивая. Кто пальцем поманит, тому и душу нараспашку. В квартиру ведёт. Кормит, поит за свой счёт. На хорошей должности была тогда, заведующая на складе. Последний её любовник запойным был и не на руку не чист. Веру приучил к вину, на пару пить стали. Что она только в нём нашла? Костика гонял, на младшей Анечке отыгрывался. То в угол её поставит, пока матери нет, то ещё как-нибудь издеваться начнёт. Однажды у Веры в складу большую недостачу выявили. Комиссия, начальство. Разбирательство до позднего вечера шло. Костик, чтобы так называемого отчима не видеть, слонялся во дворе. Ему было-то тогда лет семь. Анечка маленькая, четыре годика с небольшим. Болела она тогда, дома сидела. Капризничала, температура высокая. А матери всё не было. Костик до самого позднего вечера гулял во дворе, а потом продрог так, что зуб на зуб не попадал. Осень на дворе стояла. Мальчик поднялся по ступенькам на третий этаж. Сердечко от чего-то заухало у груди. Дверь в квартиру была приоткрыта. Костик сразу понял, что случилось что-то плохое. Ни плача Ани не слышно, ни её голоска, когда она с куклами своими разговаривала. Спить, что ли? Осторожно ступая по скрипучим половицам, Костик заглянул в зал. Там свет горел. В ужасе от увиденного, мальчик прислонился спиной к стене и так и стоял. До момента пока мать не вернулась с работы, пока она не закричала во весь голос, напугав соседей. Квартиру заполонили чужие люди. Машину скорой вызвали, милицию. Любовника матери, который спал за кухонным столом, подхватили под руки и в наручниках вывели на улицу. Он был пьян до такой степени, что не соображал ничего. Анечку он убил. Случайно или не случайно. У девочки оказался проломлен череп, вывернута ручка. Костик до сих пор помнил весь тот ужас, ту страшную картину. Помнил, как вышел из ступора и с кулаками бросился сначала вслед за любовником матери, потом когда его оттащили, на саму мать бросился. Орал не своим голосом, что она погубила Аню, из-за неё, из-за её мужиков так получилось. Костик кричал до тех пор, пока не выдохся и не обмяк в руках соседки Светы, которая его уговорами увела к себе. Потом суд, визит из органов опеки. Лишение матери родительских прав. Она запила тогда по-чёрному, после похорон дочери. И ей уже всё равно было и на Костю, и на его ненависть к ней. Она стремительно катилась на дно. Поэтому любое упоминание о матери, выводило Костика из себя. Он её презирал, ненавидел и никогда не простит. Променять детей на мужика, может только самая падшая женщина и именно такая, никогда не заинтересует Костю. Конечно же его заинтересовала Даша. Интеллигентная и воспитанная девочка, девушка уже. Он собирался на полном серьёзе дружить с ней, а после армии жениться. Но для этого её важным родителям нужно доказать, что он её достоин. И Костик непременно им это докажет.

Глава 10. Калейдоскоп Десять лет в стенах монастыря наложили на Варю свой отпечаток. Никак она не могла выйти из своего кокона, в котором ей было безопасно и не нужно было принимать никаких решений. Она безоговорочно вышла замуж за Дэвида. Он казался надёжным щитом от внешнего мира. С деловой хваткой и амбициями, Дэвид взял на себя все вопросы по ведению бизнеса барона ди Бартини. Мария Даниловна слегла внезапно и неожиданно, чем ввела свою дочь в состояние ступора. Варя целыми днями сидела возле постели матери, либо бродила по особняку. На неё нашли апатия, страх. Она жила столько лет в монастыре, где от неё не требовали непосильных задач. Варя была полностью изолирована от внешнего мира. А теперь что? Вдруг мама умрёт и что она будет делать со всем её богатством? Мария Даниловна, пока была в состоянии, поспешила оформить всё на свою единственную дочь. По закону, юридически правильно. Чтоб никто не подкопался. - Мне нужна от тебя доверенность. Я смог бы сам решать все дела и ещё не помешает иметь на руках право подписи, для подписания важных документов от твоего лица - как-то вечером попросил Дэвид, гладя Варю по длинным волосам. После свадьбы она так и не смогла его к себе подпустить. Будучи мужем и женой, они продолжали спать раздельно и Дэвида это слегка обижало, раздражало даже. Он здоровый молодой мужчина, в рассвете сил. Варя же неискушённая молодая женщина. Тот её первый раз, после которого она забеременела и родила, Дэвид всерьёз даже не воспринимал. У кого не было ошибок в молодости? - Да-да, конечно - рассеянно ответила Варя, радуясь что Дэвид возьмёт на себя всю ответственность. Ну не создана она для коммерции! Вот у её матери всегда была твёрдая рука и бульдожья хватка. Ведь она даже после смерти отца не сломалась, не заперла себя в четырёх стенах, а воспользовалась шансом и выскочила замуж за итальянского барона. Варя всё спрашивала себя, в кого она такая слабовольная? Ведь и отец был честолюбив. Правда за это же и пострадал. Мария Даниловна пожила всего пару месяцев. Она ушла тихо, со спокойным сердцем, что нашла свою дочь и обеспечила её до конца жизни. Даже замуж успела выдать за хорошего человека. В Дэвиде она ни сомневалась ни на секунду. Варя силилась выжать из себя хоть слезинку и не могла. Десять лет проведённые вдали от родной матери, притупили тесную родственную связь. Дэвид же был искренне опечален и в то же время озабочен, как правильно похоронить супругу барона ди Бартини, ведь она православная христианка и Варя так хотела бы захоронить мать рядом с отцом. -Никак не получится. Кучу разрешений, а время идёт. Да и транспортировка в Советский союз сейчас невозможна. Давай здесь всё устрою? Так получилось, смирись. В конце концов это всего лишь тело, души твоих родителей там воссоединятся - убеждал Дэвид - ты же сама об этом лучше меня должна знать из своего монастырского послушания. Затянутая во всё чёрное, Варя чопорно молчала. Здесь так здесь. Она со всем была согласна, лишь бы на неё не переваливали груз ответственности. Не давили. Не заставляли что-либо решать. Мамы нет и не будет. А ей дальше нужно жить и соприть с Дэвидом не имело смысла. Пусть он решает так как считает нужным. -Я тебе полностью доверяю, Дэвид - смиренно произнесла она, опустив глаза. Её муж слишком пристально на неё смотрел, до неприличия пристально. И теперь, когда мамы больше нет, Варе придётся подчиниться его воле и по-настоящему стать его женой. Её щёки покрылись стыдливым румянцем. Боже! О чём она думает в такой скорбный момент? После похорон Марии Даниловны жизнь вошла потихоньку в привычное русло. Несколько месяцев Варя исправно пыталась учиться. Преподаватели всё так же приходили к ней на дом, как и при Марии Даниловне. Дэвид тоже пожелал, чтобы его жена была образованной. И когда Варя решила поговорить с Дэвидом насчёт того чтобы найти свою дочь, ей вдруг стало очень плохо. Голова закружилась, замутило. Холодный пот проступил. -Ты не заболела часом? - Дэвид поспешил к жене, едва успев подхватить её и усадить на мягкий диван. -Не знаю ... может здешний климат всё же не подходит мне? Я так скучаю по своему дому. -Потерпи, родная. Когда-нибудь ты вернёшься туда ... -А ты? Ты разве со мной не поедешь? -Поеду. Хоть на край света - Дэвид прижался своим горячим лбом к холодному лбу жены - я по-настоящему тебя полюбил. Не думал, что такое глубокое чувство ещё хоть раз меня настигнет. Давай я всё же вызову тебе семейного доктора? Варя, ошеломлённая таким откровением, сжалась в комок. А любит ли она Дэвида? К нему есть уважение, даже некая привычка. Но это всё не любовь! Она всё ещё продолжает копаться в своём прошлом и питать чувства к тому, кого уже давно нет. -Хорошо, пусть доктор приедет. Позвони ему - она медленно поднялась в свою комнату. Несмотря на то, что с Дэвидом у неё уже была близость, Варя предпочла всё же спать раздельно. Она так привыкла. Семейный доктор удивил Варю ещё больше, чем Дэвид своим признанием в любви. -Вы беременны, дорогая - довольно улыбаясь, произнёс доктор Родригес. -Беременна? - пролепетала Варвара, совершенно сбитая с толку. Она никак не ожидала, что после той ночи, когда она поддалась натиску Дэвида, случится беременность. Хотя и с отцом её дочери получилось так же ... Видимо у неё так устроен организм, что она сразу беременеет. Естественно, что Дэвид обрадовался. Он Варю чуть ли не на руках закружил. Ведь ему уже далеко за тридцать и давно пора бы обзавестись детьми. -Давай пока отложим возвращение в Россию - предложил он - на таком раннем сроке не самое лучшее решение так менять жизнь. Да и не быстро это всё. Пока я заручусь поддержкой акционеров компании Ди Бартини, пока торги пройдут. Ты уже и родить успеешь. Я думаю, что ещё пару лет мы невыездные. -Но как же моя дочь? - взволнованно спросила Варя - я же должна хотя бы убедиться, что у неё всё хорошо! Дэвид помрачнел. Теперь когда у него собственный ребёнок скоро появится, судьба чужой для него девочки перестала его интересовать. -Я сделаю всё, что смогу, не волнуйся. Мы обязательно найдём её - заверил он, не собираясь и шагу в этом направлении сделать. Главное - это успокоить жену. *** Надя с кислой миной подошла к Кате. -Прости, я не успела выкрасть у Юльки медальон. По-моему он куда-то вообще исчез. А Кате и вовсе не до медальона было. Глаза на мокром месте и без него, когда Костик Селиванов с девушкой встречаться стал! Прошёл мимо Кати даже не взглянул! Не поздоровался! Девочка весь день в кустах проплакала, пока её Лариса Семёновна не стала кликать. Ну нашёл Костик девушку и что? Он же взрослый, это она, маленькая и в куклы до сих пор играет. Так горько стало ей, что она так растёт медленно! Так обидно! Снова слёзы брызнули из глаз Кати. -Да ты что? Из-за медальона, что ли? Такой он ценный для тебя? Да я эту Юльку ... Да я ... - сотрясала Надя своими кулачками воздух, не подозревая даже о чём так горько плачет её подружка. -Казанцева! Сидорова! Марш спать! - крикнула другая воспитатель, что сменяла Ларису Семёновну. Июльский вечер плавно наполнился звуками ночных цикад и стрёкотом сверчков. Над лугами, словно молочное полотно расстелился густой туман. -Поскорее бы уже вырасти и из детского дома выпуститься - всхлипнула Катя, спешно утирая слёзы со щёк. Если её плачущей увидят, то снова засмеют. Не могла она пока отпор дать! Вот подрастёт ещё чуть... -Во взрослой жизни думаешь легче? -Не знаю я как там. Легче или нет. Только сама себе хозяйкой я буду и никто не будет мне указом. А Селиванов ... Селиванов нам больше не друг! Ты права была! - выпалила Катя и побежала к центральному входу с твёрдым намерением тоже ходить мимо Костика и не замечать его.

Глава 9. Калейдоскоп Время летело неумолимо. Катя даже не успевала запоминать события. Да и не так уж их много у неё было. Странная дружба с Костей Селивановым продолжалась. Они ходили вместе. Утром в школу и из школы. Только к ним ещё и Надя добавилась. Она как выписалась из больницы, так была в страшном удивлении, что Костя обратил внимание на Катю. Чёрная зависть поселилась в её сердце. Костя ей и самой нравился и Надя поскорее спешила повзрослеть, чтобы обратить его внимание на себя. А пока они дружили. Втроём. Их часто можно было увидеть вместе. В любую погоду. Дождь ли, снег. Катя привязывалась к Селиванову всё сильнее. Даже их воспитатель в детском доме заметила, что девочка так и ищет глазами Костю и очень расстраивается, если он заговаривал с кем-то из девочек постарше. Друзей у Кости было много. Общительный, смелый и безбашенный подросток. Казалось, что с его характером, Костю ждёт большое будущее. -Ты, Селиванов, тот ещё фрукт - с неким одобрением любила повторять директриса - ты уж про нас тогда не забывай, как в люди выбьешься. Костик ухмылялся и встречался взглядом с Катей. Он и сам не понимал, почему его к этой малявке тянет. Весной ему уже пятнадцать и он твёрдо решил после восьмого уходить из школы. А Кате ещё расти и расти. Малявка одним словом, но душа за неё болела. С того самого первого дня, как унизили её, побили. Ответственность какую-то почувствовал Костик, защитить хотел маленького несмышлёного воробушка. В конце концов он себя убедил, что оберегает Катю на правах старшего брата. Ведь у него была сестра в возрасте Кати ... Костя не любил вспоминать тот случай. Страшный, ужасный случай. После которого его мать лишили родительских прав, а его, Костю, отправили в детский дом. Он дружил с Надей и Катей всю зиму, весну. Но с наступлением лета он стал появляться рядом с ними всё реже. Школа позади, впереди ПТУ. Новые знакомства, друзья. Костик стремительно взрослел и уже понемногу стыдился дружить с маленькими девочками. -Сдулся твой Костик - обиженно произнесла Надя. Они с Катей играли в "классики" на детской площадке, во дворе. Надя так ловко прыгала на одной ноге, успевая толкать камешек вперёд. -Ничего он не сдулся. Просто занят немного. Переживает. Он сам говорил, что самостоятельная взрослая жизнь это как игра на выживание. В комсомол вступать собрался. А это знаешь какая ответственность? Не будет же он с нами всё лето в куклы играть. -Ну, не в куклы ... - Надя остановилась, передохнуть - погулять хотя бы, рассказать про свои дела. Катя краем глаза заметила приближающуюся к ним компанию тринадцатилетних Юли, Оли и Светы. На душе стало не спокойно. Когда эти трое рядом, то ничего хорошего ждать не приходится. Их сколько раз на школьный педсовет вызывали, грозясь исключить из рядов пионерского отряда. -Ой ... смотри, Оль, эти малявки без охраны теперь ходят - насмешливо протянула Юля, вперив свой ненавистный взгляд в Катю - Селиванов наконец-то понял, что выглядит позорно рядом с этими дурищами мелкими. -Иди куда шла! - бойко огрызнулась Надя, уперев руки в боки и грозно сдвинув брови - а то я как наподдам тебе, мало не покажется. -Ха-ха - Юля дёрнула девочку за тоненькую косичку - и что ты мне сделать можешь, шмакодявка? Оля со Светой откровенно посмеивались, но открыто не вмешивались. Юля у них всегда была вожаком. -Отстань от Нади! - выступила вперёд Катя - мы вас не трогали и вы нас не трогайте. -Ой-ой-ой - Юля обернулась к Кате и медленно направилась в её сторону - серая мышка-норушка голос подала. Селиванова рядом нет, заступиться если что некому за тебя. А мы ходим где хотим и подходим к кому хотим. Ты в детском доме находишься, а здесь всё общее. Как и вот эта вот вещица - Юля ловким движением сдёрнула с шеи Кати цепочку с медальоном - откуда же у сиротки такие цацки? -Отдай! - страшным голосом закричала Катя, переменившись в лице. Она бросилась к Юле, чтобы отнять то, что осталось от её мамы - отдай! Юля заулюлюкала, а вслед за ней и её подружки. Они окружили Катю полукругом и перебрасывали друг другу цепочку с медальоном. Катя металась между ними, пытаясь схватить свою вещь, но тщётно. Лишь только выбилась из сил. Надя с испугом наблюдала за происходящим, предпочитая не вмешиваться. С Юлькой связываться, себе дороже. А то устроит ей втихую тёмную. -Ну, отдайте - чуть ли не плакала Катя - это мамин. Он мне очень дорог! -Как надоест, отдам. А пока у меня побудет - заявила Юля - пошли девчонки. Катя было за ними рванула, но Оля подставила ей подножку и девочка упала, счистив до крови коленку. Пока Надя помогала ей встать, троица скрылась за углом. -Я ... я к директору пойду! - всхлипнула Катя - это мамина вещь. Она мне его просила передать! Это единственная память о ней! Надя поддерживала Катю под руку и молчала. Вещь ... Она раньше как-то внимания не обращала, что там у Кати болтается на шее, а сегодня прекрасно рассмотрела. Дорогая вещь, не из дешёвых. Да за неё столько денег выручить можно у перекупщиков! -Валентинка тебе не поможет - уверенно заявила она - надо самим попытаться у Юльки медальон изъять. -Валентинка? А почему она не поможет? Директор ведь. Главная здесь - продолжала всхлипывать Катя, хромая на одну ногу. -Её все так зовут. Валентинка. За глаза, естественно. А не поможет, потому что она не любит слюнтяев и жалобщиков. Сама воспитывалась в интернате и пробивала себе дорогу в одиночку. Станешь ей жаловаться, она тебе ещё больше проблем подкинет, проверяя на стержень. Есть ли он в тебе. Юльку с этими двумя, вряд ли накажет. Это в школе про них знают всё и на педсовете проходятся вдоль и поперёк. А в детском доме они между прочим у Валентинки на хорошем счету, потому что сплетни ей разные приносят про то, чего не видят её глаза и не слышат её уши. Катя покосилась на Надю. -Странно как-то это всё. Директор и так выделяет тех, кто говорит и делает пакости, обижает слабых. Равзе это правильно? -А жизнь, Катюха, вообще штука не совсем правильная и справедливости вряд ли ты где найдёшь. Доносчиков и стукачей не любят и не уважают, но тем не менее они всегда нужны. Если бы наша Валентинка каждый раз поступала по совести, то не занимала бы сейчас директорское кресло. Катя удивлённо смотрела на подружку и не находила слов, чтобы что-то ей возразить. Уж больно по-взрослому рассуждала Надя. Как-будто не одиннадцать лет ей на днях исполняется, а все двадцать. Откуда только набралась всего этого? -Ты на мне дыру протрёшь. Не сама я это придумала, а воспитательница наша, Лариса Семёновна так говорит. Особенно, когда выпьет чуть - хохотнула Надя. -Выпьет? Лариса Семёновна? - ещё больше удивилась Катя. -Кать, ну ты наивная. В детском доме уже скоро год будет как живёшь, а всё в облаках витаешь. Лариса Семёновна наша, доброй души человек и влюблена она давно и безнадёжно в нашего сторожа, Ефима. Только тот женат и на лево никогда не ходил, но выпить порой не прочь. Вот они уединятся с Ларисой Семёновной и давай за политику, за жизнь толковать. -Ну, а ты то откуда их разговоры знаешь? - Катя даже про боль в коленке забыла. Такие интересные вещи от Нади узнала вдруг. -М ... Ну ... - пространно начала Надя, нахмурив брови и стреляя глазами по сторонам. -Подслушиваешь, что ли? - ахнула Катя. -Да нет же! - Надя раздражённо заправила выбившуюся прядь волос за ухо - просто мимо проходила один раз. А окно открыто, как не услышать? Тем более, когда они про Валентинку начали. Ладно, пошли. Обед скоро. Катя прихрамывая, поплелась за Надей, которая вдруг обернулась к ней и шёпотом произнесла: -А за медальон не переживай. Придумаем что-нибудь. Сама лично у Юльки его стащу, уж ты мои способности знаешь.

Глава 8. Калейдоскоп Время шло. Катя привыкала к детскому дому. После того раза её больше не трогали. Косились, толкались, но в открытую не наступали. Кате удалось подружиться с девочкой своего возраста. Её звали Надя и она росла сиротой с самого начала как только родилась. -Мать моя, алкоголичка со стажем. У неё таких как я детей штук семеро по всему белому свету. Она меня скинула и в отказ пошла. Я всё мечтаю вырасти, стать богатой и в рожу ей плюнуть. Нет, харкнуть. А ещё, найти своих братьев и сестёр. Мы всё-таки не чужие друг другу - рассуждала Надя, пока они с Катей шли из школы. Листва зелёно-жёлто-красных цветов медленно кружилась в воздухе, плавно оседая на землю. Совсем скоро зима и Новый год. Катя почувствовала как от непрошенных слёз щиплет глаза. Она помотала головой и вздёрнула подбородок, гордо вышагивая по ковру из разноцветных листьев. Ни к чему нюни распускать. -А у меня никого нет. Папка был, мамка,бабушка. Теперь их нет - коротко произнесла Катя. Она крепко держала за ручку свой старенький портфель, который ей выдали. Катя перешла в четвёртый класс с твёрдым намерением учиться только на пятёрки и другой оценки она видеть в своём дневнике не желала. Теперь только от её усердия и знаний зависит её будущая жизнь. -Прям всех вместе и не стало? - удивилась Надя. -Нет, конечно. Сначала папка умер. Мама долго плакала. Потом она меня с бабушкой в деревне оставила, сама в город уехала, работать на фабрике. Когда бабушка умерла, мамка приехала. Мы хорошо с ней жили, но она заболела и умерла. Вот и всё - Катя опустив голову, смотрела себе под ноги. Наде проще. Она заботы и ласки материнской с рождения не знала. -А сюда тебя кто привёз? Я видела, что какой-то дядька представительный - любопытствовала Надя. Она достала из кармана леденец и шустро засунула его в рот. У неё в карманах всегда что-то было, ведь руки Нади шаловливые и она никогда не упускала возможности что-либо схватить. При этом воровством она свою шаловливость не считала, оправдывая себя тем, что мол? Жалко, что ли? -Дядя Боря. Родной брат моего отца - неохотно ответила Катя и чтобы сменить тему, спросила тут же - в библиотеку пойдём? Я очень хочу почитать про Гулю Королёву! -А кто это? - недовольно спросила Надя. У неё-то совсем другие планы были и поход в библиотеку её никак не прельщал. -Да я пока сама не знаю. Увидела у кого-то из старших девочек, одним глазом прочитала и захватило меня. Хочу взять книжку и прочитать её от корки до корки - глаза Кати загорелись. Она так любила читать, что ей ничего не нужно было больше от жизни. Лишь бы с книгой оставили её наедине. -Ну, не знаю ... - протянула Надя - я вообще-то на спорткомплекс сходить хотела. Наде в конце декабря исполнялось одиннадцать лет и она уже чувствовала себя взрослой девочкой. На мальчиков постарше посматривала и жалела, что школьный сарафан такой длинный. Ей бы чуть покороче, чтобы ножки стройные были видны. Катя на раннее взросление подружки реагировала с недоумением. Сама она себя ещё ребёнком чувствовала. Одиноким и потерянным. Только виду не подавала. В одном она не могла быть ребёнком, когда её вдруг обижали. Но после того первого раза "посвящения" в коллектив детского дома, вроде не трогал её никто и вскоре выяснилось почему. Однажды Надя заболела и её даже положили в детскую больницу, с сильнейшей ангиной. Катя теперь ходила одна. Благо, что школа от их детского дома находилась недалеко. В пятнадцати минутах ходьбы. Девочка брела в чьих-то ношенных зимних сапожках и повторяла про себя стихотворение, которое им задали выучить на дом. Строчки как назло не хотели запоминаться совсем! Вдруг по спине её кто-то ударил легонько портфелем. -Привет, малявка! - раздался басовитый ломающийся голос. Перед Катей стоял улыбающийся Костик Селиванов. Ему было четырнадцать, над верхней губой росли усики, а на голове буйная поросль из чёрных курчавых волос. Глаза Костика были необычного серо-зелёного цвета, окаймлённые пушистыми, как у девчонки ресницами. -Я не малявка - буркнула Катя, забыв поздороваться в ответ. Костика она ещё тогда запомнила, когда её "проэкзаменовали" старшие девочки и подняли на смех. Больше всего запомнился его взгляд. Жёсткий и холодный. Он словно застыл тогда. Его глаза пронзительно смотрели на Катю, смущая её и ещё больше вгоняя в краску. Поэтому она не заметила, как одна из девочек саданула ей по носу так, что искры из глаз полетели и хлынула кровь. В слезах от такого унижения, Катя и убежала тогда за угол здания. -Малявка, потому что учиться тебе ещё и учиться. А я вот в восьмом сдам экзамены и в путягу пойду. Осталось совсем чуть. Потом в армию собираюсь, детдому скажу своё "адьёс, амигос"! Вернусь, жену буду искать, семью заведу... -А что такое путяга? - перебила Катя. Она сама не заметила, как они с Костиком уже вместе шагали до школы. -Путяга это ПТУ - авторитетно пояснил Костик - я на слесаря хочу выучиться. Хорошая рабочая профессия, всегда востребована. А там кто его знает. Может ещё чего придумаю - хитро сощурил глаза Костик. Он быстро осмотрелся и шепнул, подталкивая Катю к центральному входу - ладно, малявка. Некогда мне с тобой. Пойду за углом перекурю быстро, но после уроков жду тебя возле калитки. Всё ясно? Вместе пойдём. -Ага, ясно - пролепетала Катя, пока ещё ничего не понимая. Костик взрослый уже мальчик и дружба с ним придала бы ей статус в глазах старших девочек. Ведь за Костиком целый табун бегал из них, а они ни на кого не смотрел. -Шмакодявка - зло процедила Юля. Она отвесила Кате увесистый подзатыльник, как только та переступила порог школы - ещё раз с Селивановым тебя увижу, весь нос тебе расквашу. -Да пошла ты - негромко произнесла Катя. Именно эта Юля и унизила её тогда. Интересно, почему Костик захотел с Катей подружиться? Ведь не просто же так он предложил домой вместе возвращаться? Вскоре Катя узнала, что именно Костя тогда старшим девочкам такой разнос устроил, что они к ней и на пушечный выстрел больше не подходили, испугавшись его угроз. *** Варвара вникала в дела. Но у неё плохо получалось. -Учиться тебе нужно, вот что. Отец же запер тебя в семнадцатилетнем возрасте в монастыре! Ты школу едва окончила. Но ничего. Пока здесь поучишься, а потом вернёмся в Россию вместе и заполним пробелы в знаниях. Мария Даниловна была настроена решительно. С дочерью они уже многое обговорили, вспомнили. Поплакались друг другу. Только вот почему-то о дочери, Варя так и не осмелилась сказать. Мама стала такой властной, что страх перед ней, не позволил признаться в таком. Да и как признаться? Отец её дочери почти вдвое старше был! Их словно магнитом потянуло друг к другу и стёрлись все понятия и грани. Мама презирать начнёт её, стыдить! Варя струсила и решила, что потом. Как-нибудь ... К тому же её грела мысль, что девочка не в казённых стенах, а в благополучной семье. Ведь матушка Серафима заверила, что Казанцевы добропорядочная семейная пара. Варя знала только фамилию и имена мужа и жены. Всё. Больше никаких сведений. Её мать тем временем решила, что пора вернуться на Родину. Только не сразу и сейчас же. А выждать ещё пару лет. Ностальгия замучила её, хоть и хорошо ей жилось в Солнечной Италии. Мария Даниловна следила за новостями и политикой. Многое возмущало её и в её речи проскакивало пренебрежительное "совок". Заниматься обучением Вари она поручила Дэвиду, который подыскал преподавателей по истории, экономике. Они приезжали прямо на дом, заверяя что на руках у Вари будут документы об успешном окончании Университета. Деньги и связи решают всё. Во все времена. И Варя в этом уже успела убедиться. Беспокоило только одно. Частые встречи с Дэвидом здорово действовали ей на нервы. Он не раздражал её, нет. Она всё больше и больше влюблялась в него и это очень её нервировало. Мария Даниловна тоже подметила искру между ними и как-то за ужином огорошила обоих. -А почему бы мне вас не поженить, а? Дэвид, мальчик мой. Ты для барона Орнальдо был как сын, а значит и для меня. Ты столько сделал, что благодарности моей нет границ. К тому же если мужем моей единственной дочери будешь именно ты, то моя душа будет спокойна. -Но мама ... - неуверенно попыталась возразить Варя, теряясь под пристальным взглядом Дэвида. -Я так решила. Ваш союз будет только во благо. Наследницей всего состояния барона ди Бартини всё равно останешься ты и только ты, в случае моей смерти - решительно хлопнула по столу Мария Даниловна - этот вопрос мы решим в ближайшее время!

Глава 7. Калейдоскоп Мария Даниловна в нетерпении ждала свою дочь. Как-то пройдёт их встреча? Варя теперь совсем взрослая, изменилась. Десять лет в стенах женского монастыря наверняка не прошли бесследно. Дэвид дал весточку, что они уже в пути. Дэвид ... Этот молодой мужчина полностью ей предан. По национальности он был еврей, но всё своё детство прожил сначала в Швеции, потом перебрался с родителями в Германию. В восемнадцать лет Дэвид служил в Национальной Народной армии ГДР, при штабе связи в Лейпциге, которую создали в одна тысяча девятьсот пятьдесят шестом году. Молодой юноша, отважный и амбициозный. Он с раннего детства мечтал строить военную карьеру. Но судьба распорядилась иначе. Родители Дэвида погибли в автокатастрофе. Ни сестёр, ни братьев. Дальние родственники живут в Израиле. Но что они ему? Когда самых родных и близких людей нет рядом с ним? Военную карьеру Дэвиду пришлось забросить. Его мечта потеряла свой смысл. Он вернулся на гражданку и занялся мелким бизнесом отца. Торговля в антикварной лавке шла плохо. Дэвид чувствовал, что это всё не его. Он распродал остатки товара практически за бесценок, оплатил аренду помещения и закрыв крохотную родительскую квартирку в небольшом спальном райончике, уехал в Италию. Наверное его скрытая романтическая натура потянула в эти края. Здесь он и познакомился с бароном Орнальдо ди Бартини, который предложил ему быть его телохранителем. В тридцатилетнем тогда Дэвиде он увидел ответственного и серьёзного молодого человека, в хорошей физической форме. Теперь Дэвид работал на Марию Даниловну. Первое время после смерти барона ей было тяжело. Она совершенно не разбиралась в инвестиция, в акциях и представления не имела как управлять крупнейшей компанией "Bennito", которую с нуля основал когда-то барон Орнальдо. Дэвид, благодаря своей деловой хватке смог сам быстро во всём разобраться и ввести в курс Марию Даниловну. Теперь Варя должна встать во главе крупнейшей компании Ди Бартини. Она молода и ей под силу будет всем этим заниматься, а Мария Даниловна уже не в силах. Она устала и её больное сердце в последнее время частенько шалит. Приказав слугам накрыть скромный ужин на просторной веранде, увитой виноградником, Мария Даниловна ждала, когда к центральному входу особняка барона подъедет скромный "феат" Дэвида. *** Варя волновалась не меньше своей матери. Они не виделись десять лет! Как-будто бы полжизни пролетело незаметно. Папа умер ... а Варя и не знала, продолжая на него таить обиду. Дэвид, зная о русской сентиментальности, отвёз её на кладбище и Варя долго там сидела в одиночестве, возле могилки отца. А потом спохватившись, голыми руками стала дёргать сорняки, собирать в кучу жухлую прошлогоднюю листву. Папы нет, мама живёт в Италии и имеет титул баронессы ди Бартини. Второй раз вдова и сказочно богата. За годы жизни в солнечной Италии приобрела статус и имеет обширные связи. Варя тыльной стороной ладони утёрла слезу, скатившуюся по щеке. Тогда её мать должна помочь отыскать девочку, которую родила Варя в стенах монастыря. Теперь ей не будет покоя. Никогда. Она намерена забрать свою дочь и сама её воспитывать. Хорошо ли ей живётся у её приёмных родителей или плохо. Этот ребёнок от человека, которого семнадцатилетняя Варвара любила всем сердцем, всей душой. Это частичка от него, возможно его копия. -Нам пора, Варя - тихо произнёс Дэвид. Всё это время он ждал возле ворот, дав возможность Варваре побыть одной на могиле отца. Но время шло, им нужно было торопиться. Поддельные документы для выезда Вари наверняка уже готовы. -Спасибо вам - в глазах Вари застыли слёзы, она смущённо смотрела на свои грязные руки. Тем не менее на душе у неё было спокойно от того, что она смогла побывать у отца на могиле. Теперь пора в путь, к маме. При прохождении таможенного контроля, Варвара заметно нервничала. Ей пришлось снять свою скромную монастырскую одежду и переодеться в другую Свои длинные светло-русые волосы она убрала под короткий чёрный парик-каре. Губы накрасила яркой помадой по настоянию Дэвида. Ей надлежало изобразить из себя иностранную журналистку, на пару дней приезжавшую в Советский союз. Для Вари, которая целых десять лет провела взаперти монастырских стен, всё окружающее её, было дикостью. Поэтому она нервничала и успокоилась только тогда, когда они с Дэвидом заняли свои места на борту самолёта. -Не волнуйтесь, всё позади - успокаивающе произнёс Дэвид, случайно коснувшись руки Вари. Она даже вздрогнула от неожиданности и с изумлением посмотрела в его тёмно-карие глаза с поволокой. По всему телу словно электрический ток прошёл. В эти пару дней, что они провели вместе, Варя не воспринимала Дэвида за мужчину. Слушала его, как в прострации и смотрела в его сторону, как-будто бы сквозь него. А сейчас она вдруг увидела, что рядом с ней живой человек, мужчина! -Как вы думаете, я смогу отыскать свою дочь? - напряжённым голосом спросила она. Раз Дэвид по просьбе матери нашёл её саму, то значит он и девочку сможет её найти? Варя рассказала ему всё, что узнала от матушки Серафимы. -Мы. Мы сможем её отыскать - Дэвид как-то странно смотрел на Варвару, как-будто что-то ещё хотел добавить или сказать. Словно что-то мучило его. Он резко отвернулся и откинувшись на спинку, прикрыл глаза. Лететь всего пару часов, но че дольше он находился возле Варвары, тем сильнее его к ней тянуло. Дэвид запретил себе влюбляться, имея лишь время от времени кратковременные связи. Когда-то он любил. И очень сильно любил. И его вроде как любили. Но предательство было таким неожиданным, что Дэвид долго не мог оправиться, возможно поэтому его выбор пал на солнечную и весёлую Италию. Флоренция, Неаполь ... нигде Дэвид подолгу не задерживался, пока не свела его судьба с бароном ди Бартини. Варвара слишком магнетически на него действовала. Она не была красавицей, но она была очень мила и невинна, напоминая бутон розы, только что распустившийся и источающий свежий аромат итальянского утра. Дэвид решил для себя, что ему нужно меньше встречаться с Варей. Лучше он как можно скорее займётся поисками её десятилетней дочери, а это значит что ему снова придётся вернуться в Россию. *** Катя за углом здания детского дома вытирала рукавом кофты сочившуюся из носа кровь и еле сдерживала слёзы. Она провалила "экзамен" и эти улюлюканья со смешками остальных детей она запомнит на всю жизнь. -Вот ты где? - перед ней выросла Валентина Петровна. Она, прищурив свои ярко-голубые льдинки пристально наблюдала за Катей - обед начался, а тебя нет. Пошли! -Нет. Я ... я не хочу есть - упрямо мотнула головой Катя. Её кофта безнадёжно испорчена. Эта дорогая её сердечку вещь, была куплена мамой, в городе. Разве эти ужасные пятна крови теперь отстираешь? Да и кто будет отстирывать? -Хочешь - с нажимом произнесла Валентина Петровна. Она цепко сжала руку девочки и не обращая никакого внимания на её сопротивление, тащила вперёд - если ты сейчас дашь слабину, то тебя так и будут клевать. Ты этого добиваешься? Уясни. Ты не дома и жалеть тебя здесь некому. -Я ... я просто упала неудачно с лестницы. Мне стало стыдно и я спряталась за углом - соврала Катя. Валентина Петровна остановилась. Глаза её всё ещё были сощурены. Она сжала худенькие плечики девочки и заглянула ей в лицо. -Правильно. Сегодня ты упала. Но в следующий раз будешь умнее и осмотрительнее. Катя разозлилась и дёрнув плечами, сбросила с себя руки директрисы. -Следующего раза не будет! - крикнула девочка и побежала в столовую. Она хорошо запомнила лица тех девочек, которые её унизительно побили, при всех. И обязательно отомстит им.

Глава 6. Калейдоскоп Начало  Серое двухэтажное здание было окружено высоким забором. Катя понуро шла за дядей Борей, еле волоча ноги. Да, как и говорила баба Дуся, её определили далеко-далеко от родных мест. Почти двое суток они с дядей Борей добирались до этого детского дома. Наступил август. Самый пик перед началом нового учебного года. Пахло свежей краской и побелкой. Катя не поднимала глаз. До её слуха доносились весёлые визги детей, строгие окрики воспитателей. -Тебе здесь понравится. Я уверен - дядя Боря положил свою крепкую руку на худенькое плечико девочки - не обижайся на нас с Людой. Пойми, что если бы у одного из нас была бы возможность взять над тобой опекунство, мы бы не раздумывая так и поступили. Или если нам на тебя совсем было бы всё равно, то не стал бы я хлопотать о лучшем детском доме, а сдал бы тебя в самый захудалый интернат. Катя молчала и сопела, лишь раз исподлобья глянув на дядю Борю. Она почему-то не верила ни одному его слову. Он громко постучал в дверь с табличкой "Директор". -Да-да, войдите! - раздался мелодичный женский голос. Кабинет директора оказался светлым и просторным. Катя широко распахнув глаза смотрела на разнообразие комнатных растений. Какой красоты здесь только не было. Больше всего привлёк внимание кустик с ярко-розовыми мелкими цветочками. Катя даже робко подошла, потрогать. -Нравится? Это Пеларгония - прозвучал над головой девочки всё тот же мелодичный голос. Катя резко обернулась и наткнулась на цепкий взгляд ярко-голубых глаз. Они были холодны, как две льдинки в океане и совершенно не вязались с таким приятным мелодичным голосом. -Здравствуйте, Валентина Петровна. Я вам звонил? Мы приехали из Никольска. Разговор шёл о девочке. О Кате Казанцевой - дядя Боря откашлялся. Видно, что он был смущён. И было от чего. Директором оказалась молодая и весьма интересная женщина. Когда он разговаривал с ней по телефону, из своего кабинета, то был уверен, что перед ним предстанет довольно опытная и великовозрастная тётка. -Здравствуйте. Я помню - мягко, но с жёстким нажимом ответила Валентина Петровна. Она уселась за свой рабочий стол, властным жестом указав гостям на мягкие стулья, возле стены - присаживайтесь. Пока дядя Боря вёл деловые переговоры с директрисой, Катя исподтишка рассматривала сам кабинет. Взгляд её невольно встречался с холодными ярко-голубыми льдинками. Валентина Петровна вызывала в девочке двоякие чувства. Катя не могла понять. То ли она добрая, то ли злая. Спустя сорок минут директриса хлопнула ладошками об свой стол и резко выдвинула стул. Вообще, как успела заметить Катя, все движения Валентины Петровны были резкими и решительными. Наверное поэтому она сидит на своём месте, а не на другом. -Сейчас я лично проведу вам небольшую экскурсию по нашему детскому дому. Заодно Катюша уже сама сможет отнести вещи в комнату девочек. Место ей после нашего с вами разговора приготовили. Где твои вещи, Катерина? Валентина Петровна уставилась на покрасневшую и растерявшуюся девочку. Тон голоса директрисы уже не был таким певуче-мелодичным. -Я ... У меня ... Они у дяди Бори, в багажнике - пролепетала Катя. -Так иди и сходи за ними. Я делаю большой упор на то, чтобы наши дети были самостоятельными во всём. Лакеев здесь нет, Катюша. Забери свои вещи и отнеси их на второй этаж, левое крыло, комната двести три. Девочки, твои будущие соседки по комнате, пока заняты. Как вы видите у нас тут небольшой ремонт, поэтому большая часть детей, оставшихся на лето в детском доме, помогают нам. -А что, есть такие которых на лето забирают куда-то? - снова откашлявшись, спросил дядя Боря. На Валентину Петровну он старался не смотреть, разглядывая в основном стенды на стенах и окружающую его обстановку. -Да, бывает, что у детей есть дальние родственники. Я не всем даю своё разрешение. Сначала общаюсь лично и если вижу, что опасаться нечего, отпускаю на каникулы. А что? Вы Катюшу тоже хотели бы забирать на всё лето? Дядя Боря замялся, ему стало вдруг так душно, что он поскорее ослабил узел своего галстука. -Не могу сказать вам точно. Посмотрим по обстоятельствам - наконец выдавил он из себя. Валентина Петровна казалось усмехнулась. Круто развернувшись на своих каблучках, она повела дядю Борю по длинному коридору, рассказывая что и где у них находится. Катя тем временем тащила от ворот старенький чемодан со своими вещами. Их было не много. Тётя Люда, разбирая шкаф, заявила, что всё брать нет смысла. В детском доме ей всё что нужно дадут. Государство хорошо обеспечивает сирот и Катя им когда вырастет ещё спасибо должна сказать будет. Кате уже было всё равно. Страх ушёл, оставив лишь пустоту внутри, лишённую какого-либо смысла. -Эй, ты! Новенькая, что ли? Несколько девочек с бумажными пилотками на голове и с железными вёдрами в руках, насмешливо смотрели на Катю. -Новенькая - ответила Катя, вздёрнув подбородок. Она помнила слова напутствия бабы Дуси, что как себя в первый день поставишь, так всё как по маслу и пойдёт. -Раз новенькая, то иди переодевайся. Экзамен сейчас сдавать будешь! Самая бойкая из троих выступила вперёд. На Катю она смотрела нагло и вызывающе. -Какой экзамен? - растерялась Катя. -Узнаешь. Ждём тебя вон там. Кате показали на соседний корпус, где по всей видимости шёл самый активный ремонт. Девочки ушли, посмеиваясь и оглядываясь на новенькую. Они предвкушали интересное "кино" и спешили оповестить остальных ребят. -Катюша, я поехал - дядя Боря, удовлетворённый экскурсией и убеждённый в том, что он всё правильно сделал, вышел на ступеньки - может, как-нибудь с тётей Людой навестим тебя. Дядя Боря улыбался, снисходительно глядя на свою племянницу сверху вниз. И он даже предположить не мог, что внутри у девочки бушует целый ураган эмоций. От тех девочек она почувствовала опасность и поняла, что не просто так они её пригласили на "экзамен". -Не приезжайте! Никогда не приезжайте ко мне! - нервы Кати не выдержали. Она выкрикнула эти слова прямо в улыбающееся лицо дяди Бори и чтобы не разреветься перед ним, ринулась внутрь, чуть не сбив с ног Валентину Петровну. -Э ... - Борис не знал даже как реагировать в такой ситуации. Он бы с удовольствием подзатыльник отвесил взбалмошной и невоспитанной девчонке, чувствуя себя опозоренным в глазах директрисы. -Ничего страшного. Скоро переходный возраст у Катюши, тем более смена обстановки. Привыкнет к нам и станет намного спокойнее - Валентина Петровна осталась невозмутима - пойдёмте, я вас провожу. Настроение Бориса после выходки племянницы заметно испортилось. Он уже не чаял как поскорее уехать отсюда. Раз девчонка не хочет их никого видеть, то и пёс с ней. Люда права. Неизвестно чьё семя носит их фамилию. Мать её гулящей была, а брат их - лопух. С фальшивой сердечностью распрощавшись с Валентиной Петровной у ворот, Борис сел в ожидавшую его машину и уехал, оставив после себя лишь облако пыли.

Глава 5. Калейдоскоп Начало  Дэвид добрался до Нижегородской области. Нашёл нужную деревню и у местных выспросил, где находится женский монастырь. -Это по ту сторону реки. Через лес дорога. Другой нету - рыжебородый мужичонка провёл рукой по своей густой бороде. -А зачем вам туда? Он много лет на отшибе стоит и редкий гость туда заглядывает. Настоятельница там больно строгая и нелюдимая. Молитвенники, тьфу! - с презрением сплюнула женщина. Видимо, жена. -А ну рот прикрой. Фома неверующая - цыкнул на неё рыжебородый - не будь как те коммунисты, что веру православную в корень истребить хотят. Дэвиду было не интересно уже слушать семейную перепалку. Он зверски устал и хотел лишь одного - устроиться где-нибудь на ночлег, а завтра отправиться в монастырь. Ему нужно спешить. Он и так слишком долго находится в России. Мария Даниловна очень просила его поторопиться. Решение поскорее отыскать дочь было связано ещё и с её болезнью. Сердце. Слишком много переживаний, стрессов. Врачи дали ей неутешительный прогноз. Можно было, конечно, операцию сделать. Но Мария Даниловна категорически отказалась от такой возможности. Она опасалась, что операция только навредит ей или она вообще её не перенесёт. И кому тогда достанется огромное наследство барона Орнальдо Ди Бартини? -Мне бы переночевать где-нибудь - стараясь не коверкать слова, произнёс Дэвид. Русский он хорошо знал, но в моменты волнения акцент был очень сильным. -Это можно. Полинка, приютим у себя доброго человека? - хитро прищурился рыжебородый. Полинка недовольно поджала губы. С мужем они тридцать лет отжили и всё как кошка с собакой. Он в одно верит, она в другое. Казалось бы ничего у них общего никогда не было, только двое сыновей. Но в одном они были старой закалки. Впитали в себя, что разводиться это грех. Что раз когда-то расписали их в сельсовете, то теперь до гробовой доски рука об руку им вместе и шагать. -Ты, дед часом не тронулся ли умом? - понизив голос произнесла Полина и отвела своего деда Игната в сторонку - ты старый, не видишь, что перед нами не наш советский мужик? Разговаривает странно и одет не по-нашенски. -А кто прознает? Скажем, что родственник проездом. Сердца у тебя нет. Совсем со своим коммунизмом очерствела душой. Не видишь, парень с дороги устал как собака? Что тебе краюхи хлеба с молоком для него жалко, кровати, что в летней кухне у нас стоит? -Смотри, Игнат. Прознает участковый наш, не сдобровать потом тебе. Сам отвечать будешь, я ото всего открещусь, так и знай. Внуков ещё понянчить хочу успеть, а не статью получить. -Цыц. Не прознает никто. По-русски он справно калякает. Одёжу от сынов своих дадим. Человеку в монастырь надо, значит не спроста. Может ищет кого там. Наша матушка Серафима в своё время многих у себя скрыла, а теперь тяжело болеет лежит и не ровен час Богу душу отдаст. Вместо неё уже прислать сюда собираются кое-кого. Помоложе, да пожёстче. Слыхал я на базаре нынче. Серафима-то добрая душа, а вот вместо неё злыдня какая-нибудь приедет. Полина насмешливо посмотрела на своего деда. -Игнат! Ты вроде верующий у меня, а такие слова говоришь? -Ай! - дед с досадой махнул на жену рукой и вернулся к незнакомцу - пошли, как там тебя звать? У нас заночуешь, а завтра я тебя сам провожу до стен монастыря. *** Молодая послушница усердно молилась перед распятием. Её губы безмолвно произносили слова молитвы. Скрестив пальцы в молитвенном жесте, стоя на коленях и прикрыв глаза, она просила у Господа не забирать у них игуменью Серафиму. Без неё монастырь совсем придёт в упадок. Знали они уже кого сюда направляют и ничего хорошего от этого решения сверху, ждать не приходилось. Как раз тогда, когда молодая женщина решилась на монашеский постриг спустя годы проведённые в монастыре и уже получила благословение от правящего архимандрита, игуменья Серафима вдруг слегла с болезнью и больше не встала. -Варвара! - окликнула женщину монахиня Ксения - поди к матушке настоятельнице, она тебя звала. Сказать что-то хочет, совсем плоха она. Сердце Вари заколотилось в груди. Нет, нет! Разлучённая с родной матерью, Варвара всей душой прикипела к мудрой матушке Серафиме. С её уходом жизнь самой Варвары остановится. Игуменья лежала в своей келье. Лицо её было бледнее простыни, которой она была укрыта. -Варя, подойди сюда - истощённая рука матушки слабо взметнулась вверх. Усилием воли она приподняла голову с подушки, чтобы взглянуть на вошедшую молодую женщину. Монахиня, что за ней ухаживала, недовольно оглянулась на Варвару. -Матушка, как вы себя чувствуете? - Варя опустилась перед кроватью на колени и взяла прохладную тонкую руку Серафимы в свою. Игуменья обратила свой взор на монахиню и та без слов поняла, что ей нужно выйти. Разговор, для которого матушка позвала эту женщину не для посторонних ушей. -Я подчиняюсь воле Господа, дитя моё. Значит столько мне Он отвёл, раз срок совсем близок для встречи с Ним. Хочу душу облегчить прежде чем пред Его судом предстану. -Матушка да в чём вам душу облегчать? - искренне изумилась Варя - вы же образец чистоты и настоящей мудрости! Тонкие и потрескавшиеся губы Серафимы тронула горькая усмешка. -Прости меня, невинное дитя. Страшный грех я совершила разлучив младенца с матерью его - голос матушки и без того тихий, стал ещё тише. Варе пришлось наклониться, чтобы услышать дальше - в тот день, когда ты родила, твой ребёнок не умер... Варя от неожиданного признания вскинулась, интуитивно прижала руки ко рту, чтобы не вскрикнуть. -Да-да. Ты не ослышалась. Твой отец прознал про твоё положение. Врач к которому ты ходила, выдал тебя. Поэтому это было одной из причин, почему тебя заперли в стенах монастыря. Мне приказано было от ребёнка избавиться, а тебе сказать, что он умер. Хорошую сумму тогда Дмитрий Фёдорович пожертвовал на монастырь. Грех я взяла на душу, не отказалась. Мы тогда нуждались в такой помощи, а просить мне было больше не у кого. Сама знаешь, две волны гонений на Церковь были. Люди боялись на службы ходить, не то, что жертвовать нам на что-либо. Родительница твоя передала тебе семейную вещицу, которую я у тебя выкрала, а тебе сказала, что потеряла ты её. Эту вещицу, половинку медальона, я вложила в пелёнки твоей дочери. Я в семью одну её отнесла, в хорошую. В тот год у Прасковьи Никитичны, что у нас просфорницей подвязалась, гостила внучка её, Леночка. С мужем они уже давно поженились, а детей всё не было. Вот я и решила отдать им дочку твою. Я людей хорошо чувствую, дар у меня такой. Как на рентгене вижу всё нутро. Поэтому и Лену увидела. Что младенца чужого, как своего она воспитает. Они вскорости с мужем своим из деревни уехали, чтобы слухи не шли. Далеко уехали. Сколько я не выпытывала у Прасковьи, так и не сказала она мне куда. Серафима замолчала. Дыхание её было тяжёлым. Словно последние силы она вложила в своё признание. Варя в ступоре смотрела в пол. У неё дочка где-то есть. Сколько ей? Десятый год стало быть. Спрятав лицо в ладонях, Варя снова и снова прокручивала в голове воспоминания о той запретной любви к человеку на много лет старше неё самой и находящимся на той должности, которая никогда не позволила бы ему развестись со своей женой и бросить своего младшего пятнадцатилетнего сына, который всего на два года был моложе самой Вари! Но потом что-то произошло. Что-то такое, что человек этот погиб страшной смертью, а Варя вскоре узнала о своей беременности. -Ты дочку свою по этому медальону отыскать сможешь. Если всё хорошо у неё, то сердце ей не тревожь. А если беда какая, то помоги, признай девочку и будет тебе за то награда, а моя душа успокоится там. -Но матушка! Как же? Я же постриг собралась ... - заметалась Варвара. Волнение охватило всё её существо. Дочка жива! Её девочка, плоть от плоти того человека, чей образ до сих пор в сердце хранит! -Не дано тебе. Господь уготовил для тебя иной путь. Доложили мне, что приехали за тобой. От матушки твоей кровной весточка до нас дошла, нужна ты ей. Собирайся в дорогу и ни о чём не жалей. Господь управит всё. Раз так получилось, до того как ты постриг принять успела, значит тому и быть. Не стоит противиться судьбе, дитя моё. Я благословляю тебя выйти в мир и покинуть стены нашей обители. Варя плакала, снова упав на колени и прижав руку матушки к своим губам. -Уходи с Богом. Прости меня и прощай. Живи с Богом в душе и будет у тебя всё... хорошо... Матушка страшно закашлялась, ей стало не хватать воздуха. В её келью вбежали монахини и вытеснили Варю в тёмный коридор. Молодая женщина прижалась спиной к холодной каменной стене и широко распахнув глаза всматривалась, как жизнь медленно вытекает из всего существа мудрой игуменьи Серафимы. -Что стоишь? Иди, тебя ждут за воротами монастыря - монахиня Ефимия стала легонько подталкивать Варвару вперёд - вещи собери. Рано утром, ещё на рассвете какой-то мужчина пришёл к нам и стал тебя спрашивать. Матушка настоятельница узнав о том, распорядилась тебя в дорогу собрать и проводить с миром. -А если я не хочу? - обернулась Варя - если я здесь привыкла! Мне спокойно в монастыре! -Не гоже молодой особе наперекор Божьей воли идти. Сказано тебе собирайся, значит исполняй. Матушка наша всегда всё наперёд предвидела, от того и не спешила с твоим постригом. Не создана ты для монашеского уединения. Жизнь в тебе кипит, да и ждут тебя. Там ты нужнее. Так что собирайся и не перечь. Некогда мне с тобой тут. Матушке совсем плохо, за врачом послали. Не ровен час до завтрашней заутрени не доживёт. Что Варваре было брать с собой? Лишь ту одежду, в которой когда-то отец её сюда привёз, да немного книг, подаренных Серафимой. Вот и весь её гардероб. Она медленно ступала к воротам, чувствуя спиной, невидимые взгляды здешних монахинь. Кому-то она была по душе, кому-то нет. И среди монахинь разные бывают, как и среди мирских людей. -Здравствуйте, Варя. Наконец-то я вас нашёл. Приятный на лицо молодой мужчина открыто смотрел в лицо Варваре, смутив её так, что она почувствовала как её заливает стыдливой краской. -Здравствуйте - тихо ответила она - мне сообщили, что вы от матушки моей. Как она? Дэвид забрал из рук Варвары чемодан, видавший виды и потрескавшийся местами. -Ваша матушка не в России. Нам с вами предстоит долгий путь выезда из Союза. И сделать это придётся не совсем легально. Я вам объясню всё по дороге. А она у нас долгая будет. Варвара взволнованно шагала за незнакомцем следом. Судя по едва заметному акценту, он иностранец. Сердце её колотилось. Она пока не понимала, что её ждёт и для чего ей предстоит покинуть свою страну. А как же её дочь? Её девочка? Её же нужно отыскать!

Глава 4. Калейдоскоп Начало  Борис и Люда разговаривали на кухне вполголоса. -Дом продавать. Присматривать за ним некому теперь - категоричным тоном заявила Люда. Она бы сюда и не приезжала. Сорваться пришлось, отгул брать. Оно ей надо? Но хоронить Лену, кроме них с Борисом было некому. Да ещё девчонка ... Вот что с ней делать? -Да понял я, что продавать. Мне он тоже не нужен, я в городе привык и по деревне не ностальгирую - раздражённо отозвался Борис. Он мусолил в пальцах сигарету. Курить хотелось страсть как, да Людка всё не наговорится никак. Всё шепчет и шепчет ему. А он устал, как собака. Там договорись, туда доехай. Похороны ведь дело суетное, хлопот не оберёшься. Вроде похоронили Лену, рядом с браткой его, Василием и мать рядом с ними. Помянули. Люда только присела, посуду пока перемыла, да Катюшку спать прогнала. У соседей тоже похороны и тоже поминки. Только ни те, ни те друг с другом не общались. Баба Дуся от греха подальше закрылась у себя и глаз не показывала. Боялась, что её винить начнут во всём. Люда оглянулась. Дверь в зал вроде плотно прикрыта. Да и спит уж теперь племянница её. Седьмой сон видит. -С Катькой что делать будем? У меня своих оглоедов двое. Хоть и подростки уже, а проблем с ними много. Да и некуда мне Катьку селить. Квартирка у нас двухкомнатная, сами еле помещаемся. Борис молчал. У него квартира была намного просторнее, чем у сестры. Но и он племянницу к себе брать не хотел. Жена у него, Диночка, капризная очень. И так от своей двухлетки устаёт, а тут ещё чужая девочка в их семье появится. Нет, к нему тоже нельзя. -Я похлопочу по своим каналам. В детский дом Катюшу определим. В хороший - Борис наконец встал из-за стола чтобы во двор выйти, покурить. -Вот и славно! - обрадовалась Люда, потирая руки - завтра же на твоей "Волге" все вместе и поедем. Дом закроем пока, домашнюю скотину за так, по соседям раздадим. Некогда искать покупателей. Чего уж теперь ... раз так получилось. Катя еле сдерживала слёзы, притаившись возле двери. Она всё слышала. Метнувшись к окну, девочка осторожно подёргала шпингалет. Створка еле слышно скрипнула. Вскарабкавшись на подоконник, Катя легко спрыгнула в сырую от вечерней росы, траву. Девочка горела решимостью сбежать прямо сейчас. Через потайной лаз в заборе, что окружал бабушкин палисадник, Катя выбралась на улицу. Темень была хоть глаз коли. Осторожно пробираясь вдоль дороги и вздрагивая от каждого шороха, Катя наобум шла куда глаза глядят. Лишь бы подальше от тётки с дядькой. -Пс! - вдруг раздалось у неё за спиной. Чуть на закричав на всю деревню от страха, Катя юркнула в ближайшие кусты. -Казанцева? Ты, что ли? - прошептал знакомый голос Пети Федяева. -Я, что ли - обиженно прошептала Катя, выбираясь из колючих кустов - а ты чего по ночам бродишь? Пугаешь меня! -Да мне дома тошно. Бабушка ревёт, мамка в больнице, дед пьёт сидит и курит на пороге без конца. Про папку запретили мне даже вспоминать. Мол это он виноват, что мамка в таком тяжёлом состоянии. Не поехал бы никуда и она бы дома осталась, ничего не случилось бы. Похоронили его и то, как собаку. А разве папка такое заслужил? Скажи! Мальчик, ровесник Кати, зло сверкнул глазами и сжал кулаки. Отца своего он больше всех на свете любил. И когда мамка ругалась на него бывало, всегда на сторону папки вставал. И бабушку, и деда не взлюбил за то, что отца его не долюбливали. -А меня вообще в детский дом хотят отправить! - выпалила Катя - и почему мамка умерла, оставив меня одну? Твоя-то жива хоть, а моей нету и никогда не будет больше. Катя села на корточки и заревела в голос, размазывая маленькими кулачками слёзы по холодным щекам и шмыгая замёрзшим носом. Июльские вечера были прохладными в этом году. -Зато папки нет у меня, а другой мне не нужен! - горячо потряс кулаком Петя. А то бабушка уже там приговаривает, что оклемается её дочка и найдёт себе ещё достойного мужика, а энтот мол, сгинул туда ему и дорога. Петя слушал разговоры бабушки и зубами от злости скрипел. Никогда он своей мамке другого мужика найти не позволит! Никогда! -И что теперь? Тоже сбежишь? - всхлипывая, спросила Катя. Она проревелась и ей захотелось спать. Устала она за эти несколько дней. Поговорить не с кем и пожалеть её некому. Чужая она для тётки своей и дядьки. Они даже будто и не замечали её в эти дни. Одна лишь баба Дуся шепнула, что если совсем худо будет, то Катя к ней может всегда прийти. Именно это девочка и собиралась сделать. -Ага, щас прям. Мать дождусь когда выздоровеет и буду приглядывать за ней. Бабка с дедом тоже не вечны, когда-нибудь и они помрут и некому тогда будет мать с пути сбивать. Пусть папку моего помнит и не забывает, уж я прослежу. Голос Пети прозвучал угрожающе. Как у взрослого. Катя даже поёжилась неприязненно. -Петь, проводи меня до бабы Дуси? Пожалуйста! - попросила девочка. -А эту старуху я вообще убью - прошипел Петя и стал наступать на Катю - это она моего папку с толку сбила. Матери твоей плохо стало. Все знают в деревне кем она была и про тебя так же говорят, что такой же вырастешь. Ненавижу вас ... Ясно тебе? Ненавижу! Катя в ужасе шарахнулась от Пети так, что пятки засверкали. Сама не поняла, как до дома бабушки Дуси долетела. Ветер поднялся, тёмное небо прорезали вспышки молнии. -Ой, Катюшка ... Заходи быстрей! - обеспокоенно всплеснула руками баба Дуся. Она запустила девочку внутрь и сразу же задвинула засов на двери. Одна жила, боялась. А теперь и вовсе неспокойно житься ей будет. -Бабушка, меня тётка с дядькой в детский дом отвезти хотят! - бросилась Катя в объятия Евдокии Ефимовны - я не хочу туда, не хочу. Лучше умереть или по улицам скитаться, но только не туда! Баба Дуся гладила девочку по шелковистым волосам и молчала. А что тут скажешь? Не завидная доля у Катюшки. -Не реви. Слезами горю не поможешь. И вообще, по жизни старайся никому и никогда слёз своих не показывать. Иначе за слабость примут и затопчут тебя. Злых людей много, но и добрых не меньше. Детский дом это ещё не самое страшное, что у тебя может быть. Поверь, что скитаться по улицам намного хуже, чем воспитаться в казённых стенах. В конце концов всего-то восемь годков. Как сироте комнатку выделят. Ты только глупостей не делай. Учись прилежно, потому как это твой будущий хлеб. Но в обиду себя не давай. Вот! Возьми! Баба Дуся вложила в холодную ладошку девочки цепочку. -Это Лена успела мне отдать и очень просила, чтобы я для тебя сберегла. Наивная. Надеялась, что Люда или Борис тебя к себе возьмут. Да они теперь отправят тебя, деточка, как можно дальше от наших мест. Потому тебе сейчас вещицу твою отдаю. Мне чужого не нужно. Катя сжала в ладонях медальон на серебряной цепочке. Рассмотреть его она не успела, так как в дверь громко постучали. -Баба Дуся, открой! Мы знаем, что Катя у тебя! - послышался громкий голос тёти Люды. Она была в ярости, не обнаружив девчонку спящей в своей кровати. Хорошо, что на пути им соседский мальчишка попался и указал дорогу. -Катюшка, ты сейчас с тёткой иди своей и не перечь ей. Жизнь длинная, всё перемелется, потом мука будет. Ты главное человеком расти, стОящим. Мамкину вещицу береги. Очень она переживала, чтобы медальон в твои руки попал. Уж не знаю, что за ценность такая. Видно, что вещь старинная. Дорогая, наверное. Но ты в чужие руки не давай. Может когда тебе самой пригодится. Прощай, Катюшка. Я старая, уж и не свидимся боле с тобой. Баба Дуся напоследок крепко обняла девочку, поцеловала морщинистыми губами в детскую макушку и подтолкнула Катю к двери. -Не хочу, бабушка Дусечка, не пойду! - упиралась Катя. -Иди, иди. Всё хорошо будет, помни всегда об этом. Господь любит тебя и оберегает. Дверь за Катей захлопнулась. А тётка, схватив девочку за руку, с силой рванула её обратно, к дому. -Паршивка ты! Нет, срочно тебя в детский дом. Ещё нервы мне мотать будешь. Я тебе не твоя мамаша гулящая. У которой только мужики одни на уме были. Да и ты мне не родная, я больше чем уверена. Нагуляла тебя Елена Прекрасная, чтобы Ваську моего, братца наивного возле себя удержать. Не похожа ты ни на него, ни на кого-либо из нас! Утром Люда раздала по соседям кур, гусей. Всё проверили они с братом, всё заперли. Окна заколотили, на дверь огромный замок повесили. Опустело подворье Казанцевых. Катя сидела на заднем сиденье "Волги". Молчаливая и притихшая, лишь сжимала холодный медальон в ладошке. Возле калитки соседнего дома стоял Петя Федяев. И такая ненависть была в его мальчишеском лице, что Катя отвела взгляд и вжалась в сиденье. На всю жизнь она эти холодные глаза Пети запомнит. На всю жизнь ... Девочка сцепила зубы. Что там впереди её ждёт? Как жизнь сложится? "Боженька, миленький, если ты есть! Помоги мне, пожалуйста, всё выдержать!" - мысленно взмолилась Катя. Тётка с дядей Борей сели в машину и "Волга" рванула с места, оставляя позади Катюшкино детство.

Глава 3. Калейдоскоп Начало  -Дмитрий Фёдорович Волгин - вслух, с заметным акцентом, прочитал крепкий мужчина. Он присел на корточки возле поросшего сорняком холмика и закурил. Пришлось долго искать по обширной территории кладбища нужного человека. Из нагрудного кармана он достал небольшой конверт и вытащив из него маленькую чёрно-белую фотокарточку сравнил с фотографией на кресте. Да, сомнений никаких. Это он. Да и Мария Даниловна очень подробно объяснила, где похоронен её муж. -Нельзя тут курить! Иди вон отсюда. Сидит. А пожар не дай Бог? Кому отвечать потом? Мне? Не видишь что ли могилка вся заросла и жухлую листву тут уж лет десять никто не убирает. Грозный кладбищенский сторож, вцепившись в свою метёлку, был готов применить её в действии, если этот неприятной наружности мужик не уберётся отсюда. А неприятной потому что такие лица Макар Андреевич не любил. На шпиона больше похож. Взгляд цепкий, сам крепкий и одет не по ихнему. И точно! Он заговорил, да с акцентом! Ну точно! Ах ты подлюка! На Советском кладбище напакостить хочет? -Здрафствуйте ... Моё имя Дэвид. Я навещать Дмитрий Волгин. Меня попросили - старательно подбирая русские слова произёс Дэвид. Он встал и аккуратно затушил сигарету носком своего ботинка. Забылся. Так бы он не стал ни за что курить в таком месте. -Иди, иди отсюда - снова повторил Макар Андреевич - пока милицию не позвал. Ходют тут всякие. Нахмурив лохматые седые брови он сопроводил иностранца до ворот кладбища и запер их. Поздно уже. Нечего тут расхаживать всяким. Он тоже сейчас пройдётся с проверкой, да в каморку свою зайдёт. Там бутылочка "Столичной" припасена. Подарили ему за одно дельце. Всё берёг, берёг. Подходящего случая ждал. Видно сегодня всё же разопьёт её. А что ещё ему среди мертвяков делать? Так хоть не страшно ночевать будет. А то по трезвости к каждому шороху прислушиваться надоело. Всё упокойники мерещатся. Дэвид потоптался ещё возле кладбища. Что ему нужно было он забрал. В русские суеверия, что с кладбища ничего уносить нельзя, он не верил. Он же не виноват, что Мария Даниловна не нашла больше места, где ей медальон спрятать? Он вышел к фонарному столбу и всмотрелся в изящную вещицу. На серебряной тоненькой цепочке висела лишь половинка от старинного массивного медальона. Красивая надпись на старо-славянском гласила: "Кто малым недоволен, тот бОльшего не достоин". Второй половинкой была крышка с массивным изумрудом посередине, как рассказывала Мария Даниловна. Она отсутствовала, потому что должна находится у её родной дочери, Варвары Дмитриевны Волгиной. Мать и дочь таким образом хотели сохранить между собой связь, чтобы в случае если пути их разминутся, найти друг друга. Десять лет назад Дмитрий Фёдорович, прознав что за ним вскоре придут, решил уберечь свою единственную дочь и тайно вывез её в Нижегородскую область, в далёкий и скрытый в густом еловом лесу, женский монастырь. С тамошней настоятельницей он состоял в дальнем родстве. Блестящий партийный работник, приближенный к самому генеральному секретарю ЦК КПСС. Умный и образованный, он вдруг был обвинён в антисоветской пропаганде, в тайных кулуарных разговорах против коммунистов, против системы и всего того за что мог быть сослан в лагерь в Пермской области за своё инакомыслие. Мария Даниловна была против разлуки с дочерью, но её муж был непреклонен. Когда Варвара оказалась в безопасности, в стенах монастыря, далеко от Москвы, за Волгиным пришли. Он сопротивляться не стал. Скупо попрощался с супругой и больше она его не увидела. Лишь спустя полгода унизительных слёз и просьб в стенах комитета госбезопасности, смогла узнать, что Дмитрия Фёдоровича отправили психиатрическую тюрьму, где нейролептиками и избиениями довели до крайности. Её супруг покончил с собой. Горе Марии Даниловны было огромным. Страшная потеря её любимого супруга сказалась на её здоровье. Её брат, который вёл себя более осторожно в политических высказываниях, замолвил за сестру-изгнанницу словечко и её отправили в санаторий в Минеральных водах. Оттуда Мария Даниловна не приехала. Познакомившись с иностранцем, она обманным путём покинула Советский союз навсегда. Спустя десять лет её душа не знала покоя. Её муж, барон Орнальдо Ди Бартини был родом из солнечной Италии. На момент знакомства с ним Марии Даниловне было всего тридцать восемь лет, но со смертью своего дражайшего супруга, который был старше неё на пятнадцать лет, женщина сильно сдала. Казалось, что ничто её уже не сможет возродить к жизни. Знакомство с итальянцем Орнальдо произошло случайно. Иностранная делегация прибыла с важным визитом в Минеральные воды, а заодно подышать чистейшим воздухом и испить чистейшей, как слеза, воды. Марию Даниловну пригласили по случаю в качестве переводчика, прознав про её весьма неплохие знания итальянского языка. Так она и познакомилась с бароном, который увидев печальную, но безумно красивую русскую женщину просто впал в ступор. А когда вышел из него, то предпринял всё, чтобы эта необыкновенная женщина стала его. В любви и согласии они прожили целых девять лет, но не так давно барон умер. У него была давняя неизлечимая болезнь, которая всё-таки его победила. Наследников кроме Марии Даниловны у него не осталось. Барон много раз был женат, но никто не смог родить ему ребёнка по причине его бесплодия. Решение отыскать свою дочь и помочь ей перебраться в Италию, Мария Даниловна приняла давно. Ещё при жизни своего супруга барона. Но когда его не стало, она занялась этим вплотную, наняв для этого Дэвида. Вот теперь он здесь и во что бы то ни стало должен отыскать Волгину Варвару Дмитриевну. Но для этого придётся отправиться в Нижегородскую область. Интересно, она до сих пор в монастыре или ей удалось как-то сбежать оттуда? *** Баба Дуся уголком своего цветастого платка вытирала слёзы, чувствуя свою вину. Лёшка и Ленка погибли, а Настя в тяжёлом состоянии. Неизвестно выживет ли. И ведь до больницы считай домчали. Алёшка не лихачил нисколько. Но из-за поворота грузовик вдруг выскочил на встречку. Поворот в том месте больно крутой. На чеку всегда нужно быть. Да и ночь полночь. Откуда вынесло этого ч#ртяку? Катюшка смотрела на бабу Дусю и ничего не понимала. Во дворе милицейская машина. Мать Насти воет на всю деревню, отец её нервно курит в сторонке. Сын только, ровесник Катюшки, спит и пока не знает, что папка погиб, а мамка между жизнью и смертью. -Бабушка Дуся, миленькая, что случилось? - дрожащим голосом спросила Катя. Её маленькое сердечко билось в груди, как сумасшедшее. Страшное предчувствие закралось. Неужели с мамой что? -Ох, горюшко ты моё - запричитала баба Дуся, прижимая к себе девочку - крепись Катюшка, крепись. Теперь уж если так судьба распорядилась, что мамка ангелом у тебя стала, то вся надёжа на твоих дядьку с тёткой. Может не допустят чтоб в детдом тебя забрали. Может не допустят ... Эх ... Бабушка Дуся отстранила от себя девочку и тяжело поднявшись, направилась на улицу. Что там хоть решили? "В детский дом???" - с ужасом подумала Катя. Ей представлялось это чем-то страшным, зловещим. А мама как же? Почему она ангелом стала? Почему о ней, о дочке своей не подумала? Девочка вдруг зарыдала навзрыд. До неё наконец дошло, что мамы нет больше и никогда уже она не увидит её. Никогда. И что её теперь ждёт она даже представить себе не могла, но в детский дом она ни за что не поедет. Уж лучше сбежит!

Глава 2. Калейдоскоп Начало  -Бояться нужно не смерти, а пустой жизни - проскрипела баба Дуся. Она положила свою прохладную ладонь на лоб Лены. Жар не сбивался. Старушка зыркнула на дремавшую Катю. Девочка пристроилась на низенькой лавочке возле ног матери и клевала носом. -Баба Дуся ... помоги ... - прошептала Лена, схватив старушку за морщинистую руку - я в соседнюю деревню ездила. Здесь светиться просто не хотела. Сплетни враз пошли бы. В столовую повадился захаживать один не местный. В городе ещё меня преследовать начал. Я потому и сбежала оттуда, а он меня здесь нашёл. -Что говорят у нас тут о тебе, правда? -Отчасти - Лена приподняла голову и посмотрела на дочь - уведи её, прошу. Не хочу чтобы она услышала. Баба Дуся легонько растолкала девочку. -Пойдём милок, в кроватку тебя уложу. Я присмотрю за мамкой твоей, не боись. Полусонная Катюшка ушла в соседнюю комнату и с наслаждением вытянулась на своей железной кровати с пуховой периной. Ей такой сон хороший снился. Мамка, папка и бабушка. Поэтому еле слышный шепоток бабы Дуси и мамы она не слышала. -Ну, давай. Рассказывай - баба Дуся поднесла к губам Лены железную кружку - только выпей сперва. Этот отвар на травах, тебе не повредит. Не таблетки могут человека вылечить, а сама природа и то, что она дала нам. Боль немного отступила. Зря она, конечно, обратилась к той бабушке. Лучше б сразу к бабе Дусе пошла или в городскую гинекологию съездила бы. Катю не с кем просто было оставить. Она хоть и самостоятельная для своих десяти лет, а всё равно ребёнок ещё. -Баба Дуся ты же помнишь, что жили мы поначалу не здесь? Я то родом с Нижегородской области. Работала за буфетом, а Василий к нам всегда обедать приходил. В форме, при погонах. Влюбилась я тогда, без памяти. Встречались с ним нет ничего и скорёхонько поженились. Стали в комнатушке ютиться, в общежитии. Для меня тогда это таким счастьем казалось. Как говорится с милым и в шалаше рай. Да только Вася принципиальный всегда был. Видел, понимал что творится. Домой приходил и жаловался мне, жаловался. А потом вдруг началась чёрная полоса за его несдержанность. Признали "политическим" и со службы сняли. Запил он тогда сильно. Никак смириться не мог, что правда его никому не нужна. У кого власть, тому и все двери открыты и не важно каким путём эта власть получена. Я всё терпела. Поддерживала как могла. Только нам житья в том городе не стало. Уехали к бабушке моей, в деревню. Стал Вася по калымам с дедом моим ходить. А что ещё делать? С таким клеймом как у него на нормальную работу не устроиться было. Хорошо ещё что в тюрьму не посадили, а ведь могли. У моих мы тоже недолго пожили. Сюда переехали, в Костромскую область, к матери Васи. На руках маленькая Катюшка. Свекровь моя с норовом была, Царствие ей Небесное. Всё ей не так и всё не эдак. С первого дня меня не взлюбила и Катюшку поначалу не признавала. Это уж потом ... Васе в деревне тошно было. Решил на Север податься. Прознал от кого-то про золотые прииски, что можно и на дом свой заработать и на машину. Да на книжку отложить, чтоб жить потом безбедно. Соблазнился и уехал. Чуяло моё сердце, что не нужно было отпускать его. Два года не виделись с ним. А домой стал возвращаться и погиб при странных обстоятельствах.. Даже дело открывать не стали, всё списали на несчастный случай. Документы при нём были, а больше ничего. Ни денег, ни вещей и следов насилия не было. Обморожение получил и умер, пока пешком до деревни добирался. Катюшке уже четыре годика стукнуло тогда. Свекровь поедом меня ела. Изо дня в день, изо дня в день ... Устала я. Решила в город податься. Мечтала денег заработать, да дочку к себе забрать. Лена замолчала, потому как не могла она больше говорить. Комок в горле встал и внизу живота сильнейший спазм пронзил. Баба Дуся её не торопила. Вся ночь впереди. Но очень ей было любопытно узнать, от чего Лена дурную славу себе заработала. Вроде не похожа она на гулящую. Ну да, с химией на голове. Ну лак на ногтях красный, да помада в тон. Одежда, какой у деревенских баб в шкафу не найти. Да вот незадача. Даже в таком виде, она не похожа на распутицу и всё тут. Баба Дуся пощупала лоб. Жар вроде спал маленько. Значит на поправку пойдёт. Молодой организм, справится. Ей вон Катюшку ещё растить. Не гоже девчонку сиротой оставлять. -На фабрику меня не взяли. Всю подноготную перетрясли, про мужа выведали. За что его из милиции турнули. И показали рукой на дверь. И сколько бы я не кричала, что мне дочь растить одной, сочувствия ни от кого не получила. Двери передо мной оказались закрыты наглухо. В деревню возвращаться ни с чем я не могла. Случайно наткнувшись на объявление, что в ресторан посудомойки требуются, пошла. Приняли меня, конечно. Хозяин какой-то не русский. С этого всё и началось. Сначала претензий не было. Работала я тихо, неприметно. А потом мне условие поставили. Или с клиентами спишь, или вон. Клиенты - иностранцы. Платили валютой. Меня потом "просветили", что мне повезло. Сразу с корабля на бал попала. В касту "элитных валютных". Часть денег хозяину ресторана отдавала, часть себе. Погрязла в этом по уши. Уйти не могла. Крепко меня держали. Да и накопить приличную сумму удалось довольно быстро. Свекрови помогала, чтоб Катюшка не нуждалась ни в чём. Потому как к себе она мне не позволила дочку забрать. Потом кувырком всё пошло. Попала я в руки комитетчиков. Припёрли меня, статью сообразили. За связь с иностранными гражданами срок можно было схлопотать. Запугали меня так, что я еле жива от них вышла. Работать на них я не стала. Выкрала свой паспорт у Арсена и сбежала сюда. А тут оказывается и свекровь умерла, и Катюшке я теперь нужна как никогда. Баба Дуся протяжно выдохнула. М-да ... что с людьми из-за денег делается. А ведь хорошая Ленка была девушка. Добрая, честная. Неужто другой работы совсем не сыскалось ей? -Я себя не оправдываю, баба Дуся - как-будто прочитала мысли старушки Лена - сама виновата. Лёгких денег захотела, теперь вот расплачиваться мне. -Это тебя один из "энтих" нашёл? Которые там сидят? - старушка проницательно кивнула подбородком к верху. -Да - шепнула Лена. До сих пор при воспоминании об этой неприятной встрече, её колотило. Этот гэбэшник по лицу предусмотрительно не бил. Но ногами попинал её в живот от души, да ещё надругался потом. А кому Лена могла пожаловаться на него, если он всю подноготную её знал и пригрозил тюрьмой, а дочку пообещал в интернат определить? Вот и молчала. Пока не поняла, что беременна. Рожать от такого подонка? Лена волосы на себе рвала и в подушку по ночам выла. Решилась в соседнюю деревню съездить, к местной бабке. К ней все ездили. Только с самого начала что-то не так пошло и теперь Лена мучилась от страшных болей. -Тебе в больницу надо, хошь не хошь. Я тебе чем могу помочь? Прооперировать на дому? Ты себе заражение заработаешь и всё равно помрёшь. О себе не думаешь, так хоть о Катюшке подумай. Лена сцепила зубы. Она только и думала, что о дочери. А о ком же ещё ей думать? -Давай в больницу - прохрипела она, собрав простынь в кулак - дойди до соседа нашего, Алёшки. Может отвезёт меня ... -Растрясёт ведь - с сомнением в голосе произнесла бабу Дуся. Но медлить нельзя больше было. Иначе помрёт Ленка, не ровен час. Старушка сунула ноги в калоши и поспешила к соседям. Ночь-полночь уже была, но вроде на заднем дворе у них свет горит. -Алёшка! - окликнула баба Дуся, боязливо поглядывая в сторону рычащего кобеля,выскочившего из будки - Алёшка, это я, баба Дуся! Алёшка появился из ниоткуда. За версту самогонкой от него пахло. У бабы Дуси опустилось всё внутри. Развернуться уж хотела обратно. -Чего пришла? Случилось что? -Ленке Казанцевой плохо. В больничку бы её, да ты на ногах не стоишь. -Я??? - возмутился Алексей. Ленка ему давно нравилась. Он со своей-то Настей плохо жил, ругались денно и нощно, как кошка с собакой. От того и выпивал Алёшка после работы, стопку-другую, чтобы нервы унять. Он решительно пошагал к своему "Москвичу". Хоть и дребезжит всеми запчастями, покупал его у цыгана год назад за бесценок, а до города домчать должен. -Лёшка, не дури! Знала бы что ты под синькой, не постучалась бы к тебе! - прикрикнула баба Дуся. Домашняя дверь распахнулась и в проёме, освещаемым ярким светом одинокой лампочки, возникла жена Алексея. -Ты куда это алкоголик на ночь глядя собрался? - гаркнула она на весь двор. -А тебе-то что? Дверь с той стороны закрыла, быстро! - в ответ проорал Алексей и метнул взгляд на бабу Дусю, топтавшуюся рядом - иди за Ленкой. Нет, я сам! На руках её принесу! Алёшка двинулся к дому Казанцевых. Жена его, Настя, в одной сорочке сбежала по ступенькам и за ним. За рукав рубахи схватила так резко, что Лёшка чуть не упал. -Не пущу. Никуда тебя не пущу. -Ленка умирает там ... Плохо ей ... Пойми ты, дурная! - рявкнул Алексей и направился в дом, оттолкнув от себя жену. -Бабка Дуся ну ты-то чего? Зачем Лёшку моего с толку сбиваешь? Что там с этой гулёной произошло? -Настя, ты успокойся. Лене плохо, в больницу ей срочно надо. Не до ревности тут. Катюшка сиротой остаться может. -Я с ними поеду в таком случае и пусть попробует кто меня остановить! - Настя сбегала домой за кофтой. Прям в сорочке поедет, некогда переодеваться. Лёшку своего с этой распутницей она вдвоём ни за что не пустит! Лёшка вынес на руках бледную, как полотно и ослабевшую враз Лену. Уложил на заднее сиденье. Да так бережно, что жена его зубы от злости сцепила и кулаки сжала. Ревность пламенным огнём поднялась в ней. Знала она, что муженёк её к Ленке давно не ровно дышит. -С Богом! - прошептала баба Дуся, когда "Москвич" с места рванул.