Аномалии мистика и не только

НЕ ДОЖДЁТЕСЬ,СВОЛОЧИ! Пофистал Петрович доживал свои последние часы в больничной палате. Седой, немощный старик, которому через пару часов должно было исполниться сто лет. Не так он еще две недели назад хотел отпраздновать эту дату и уйти на покой. Не так унизительно. Не болеющим стариком, у которого помутился рассудок. Не сгорающим телом, чьи органы отказывали один за другим, подобно принципу домино. И не тем, чьи жадные родственники, даже десятая вода на киселе, собрались сейчас в коридоре, ожидая пока он испустит дух и можно будет делить все его имущество. Пофистал Петрович всегда был человеком неординарным. Веселым с того дня, когда его собственный отец взял младенца на руки и решил назвать в честь лозунга: "Победитель фашизма Иосиф Сталин". С тех пор Пофистал Петрович побеждал везде и всегда. Он был зажиточным, но при этом никогда не жалел ни денег, ни упущенных возможностей. Легко расставался с заработанным, жертвуя больным и убогим, но деньги приходили в троекратном размере. Никогда не боролся с конкурентами, но выходил лидером в любом деле, за которое брался. Сменил пять жен, родил восьмерых детей и помогал им всем, а также и их родственникам. В его жизни не было искренних чувств и привязанностей. Жены у него оказывались дамами меркантильными и расчетливыми. Но Пофистал Петрович и к этому относился легко и непринужденно. "Ну не везет мне с бабами. Ведусь, как кобель последний. Значит, судьба моя такая на Земле" - говорил он. А как о шутнике, о Петровиче ходили легенды. Чем старше, тем эксцентричнее становился старик. Мог выкинуть что-то такое, от чего его ровесницы на лавочке, хватались за сердце. А ему просто было скучно жить как все. Отчебучивал порой, то соседок пугал в костюме Бэтмена, то прилюдно устраивал зажигательные танцы, то друзей разыгрывал по телефону. И вот, теперь он лежит один в палате, на больничной койке, не в силах пошевелиться, и вот-вот отойдет в мир иной. Вдруг Пофистала Петровича пронзило острой болью. Он захрипел, начал задыхаться. Все это продолжалось несколько секунд, но они показались ему вечностью. Вдруг все стихло. Даже монотонный дребезжащий звук тонометра, который показывал остановку сердца. Петрович сделал глубокий вдох. Выдох. Еще вдох. Это было легко и приятно. Без труда он привстал, поправил жесткую больничную подушку и принял полусидячее положение. Огляделся и вздрогнул. Перед ним, закинув ногу на ногу и подперев подбородок кулаком, сидела незнакомая девушка с длинными темными волосами. Она с интересом рассматривала Петровича. Откуда она взялась, Петрович не знал. Вместо больничного халата - красное платье до колен, красивое, но довольно скромное. Кокетливый взгляд, бледная кожа и еле уловимая улыбка. - Как хорошо уходить в старости. Каждая морщина на твоем лице - это история. Интересно их читать. Уже несколько часов не могу оторваться от твоей жизни. - незнакомка ничуть не смущалась того, что называла человека намного себя старше на "ты". Ее прозрачные голубые глаза, казалось, выжигали ему душу, но Петрович не чувствовал никакого беспокойства. - Можно я буду звать тебя Федя? Пофистал как-то непривычно для меня. Отвыкла я за кучу лет от всяких Оюшминальд и Владленов. Странное время было, сороковые. Богатая фантазия у ваших родителей. Петрович, казалось, только сейчас очнулся от удивления. Он ждал белые коридоры, слепящий свет в конце тоннеля, чистилище, в конце концов. Но не фактурную грацию с третьим размером груди. Прокашлялся и слегка срывающимся голосом спросил: - А вы вообще кто? Девушка спохватилась. То, что нее было привычным, каждый раз ввергало в изумление ее подопечных. И каждый раз приходилось объяснять, а то и успокаивать каждого нового прибывшего. - Ты ангел? - Эмммм, нет, Федя, не ангел. Ангелы там сидят, выше. Не царское их дело сразу за человеком приходить. - Смерть? Я ведь окочурился, да? - Петрович посмотрел на тонометр. - Не совсем. Смерти на всех не разорваться. Если хочешь, можешь называть меня жнецом. Мы как бы... подчиненные. Людей забираем после окончания их жизни на Земле. Петрович хотел было спросить что-то личное, но передумал. - А звать-то тебя как, жнец? Такая девица и без имени. - Ну зови меня Настя. - охотно откликнулась девица. - Мне тоже, знаешь ли, не сахар, веками под казеным номером ходить. Меня большинство таких, как ты, почему-то называло Анастасией. Говорят, похожа я, и все тут. - Настя.... славно, славно. Ты не против, если я воды выпью? Не дожидаясь ответа, Петрович спешно слез с кровати, повернулся к девице спиной и стал делать вид, что его очень занимает бутилированная вода. На самом деле он страшно нервничал. Оттого, что подозревал, что вот прямо сейчас все закончится и он окончательно исчезнет. А что будет с его телом? Что будет с его имуществом? Он не успел написать завещание, не успел по совести отдать его тому, кто этого заслуживает. Не успел ровным счетом ничего, о чем должны заранее думать прагматичные старики. Он-то был полным раздолбаем. - И что дальше, Настасья? Я в рай или в ад? Он есть вообще? - Есть. И ад есть, и рай есть. Рай для каждого свой. И ад - свой. А куда ты попадешь, не мне решать, я этого даже не знаю. Знаю только, что все уже заранее определено... - И что, ты прямо сейчас меня заберешь? А как же последнее желание там, полюбиться напоследок, ахалай-махалай? -Петрович пытался шутить, но шутки у него от нервов выходили плохие. - Федя, я тебе честно скажу, твои "полюбиться" тебе всю жизнь боком выходят. За дверью собрались, ждут. Не знают еще. Я каждую мысль их слышу. Наверное, и ты человек неглупый, догадываешься, что у них в мозгу уже твое наследство звенит... - Настя помолчала немного. -... Но последнее желание вам всем положено. - Жесткая ты, Настасья. Но честная. Не без греха я, да. Мы можем прогуляться по больнице? Нас ведь все равно никто не видит. - осторожно уточнил Пофистал. - Это и есть твое последнее желание? Ну пошли. - усмехнулась девушка и взяла Петровича за морщинистую руку, увлекая за собой. - Вот уж дудки. Гулять для здоровья полезно, проживешь дольше, если двигаться будешь. Я тебе скажу о желании, когда придумаю. - осмелел старик и подмигнул жнецу. Они шли по больничному коридору. Увидев многочисленную толпу своих родственников, часть из которых что-то весело обсуждала по мобильным телефонам, часть вела светские беседы о квартире на Тверской, подмосковных домиках и счетах почти покойного, Петрович остановился послушать. Настя послушно встала рядом и дала старику услышать то, что он должен был услышать. Жнецы никогда не должны были жалеть людей, или создавать им иллюзии. Покойные уходили на тот свет, зная всю правду. В конце концов, созданию этой правды способствовали большей частью они сами. Петрович долго стоял и слушал задушевные разговоры, ничего не говоря. Затем смачно сплюнул прямо на пол: "Бабье... дурак я, старый дурак". И двинулся дальше. Настя шла за ним тихой тенью. Старик остановился напротив палаты, где весь под капельницами и без сознания лежал молодой мужчина.Рядом, слегка прикрыв лицо рукой от света, дремала девушка. Лицо ее было изможденным, уставшим, а под глазами явственно вырисовывались темные круги. Петрович почему-то задержался напротив них дольше, чем надо было. - Настасья, а это кто? Отчего он тут? - Просто мужчина. Попал в аварию. Какую-то бешеную бабку оттолкнул, которая бежала на красный свет. Ее спас, а сам... тут лежит. - Он тоже умрет? - Да. Скорее всего. А если и не умрет, то инвалидом точно останется. - А что за девушка рядом с ним? - Жена. Дети - трое - дома с бабушкой. Ей тоже не позавидуешь. Операцию надо будет делать очень дорогостоящую, а потом реабилитацию, чтобы выжил и смог вернуться к обычной жизни. Уже заложила все, что у нее есть. Квартиру, машину, все. Она его очень любит. Но у них у всех такая судьба. Они сами себе ее сотворили. Петрович подумал пару минут и повернулся к Насте. - Скажи-ка мне, голубушка, ты в шпионаже замечена не была? Есть талант? Девушка удивленно приподняла брови. К чему он клонит? Но Петрович ждать не стал и уверенно повел ее в палату. В палате они долго и очень жарко о чем-то спорили, и периодически оттуда доносились обрывки фраз: "Какой, к черту, колпак?", "Я не буду так одеваться", "Я не стану рыться в чужих документах! У меня принципы" В конце концов Петрович, кажется, переспорил девушку. Она картинно вздохнула, закатила глаза - чем бы старик не тешился - лишь бы с ней ушел - и кивнула. Спустя час верь палаты распахнулась и раздался громкий хлопок. Сначала на звук повернулась самая молодая из жен Петровича. В глазах ее читался ужас вперемежку с изумлением. "Старый кобель" - только и смогла вымолвить она. Внук от неожиданности выронил мобильный, на котором очередные птицы мочили очередных свиней. Следом и остальные застыли в удивлении и шоке от того, что они увидели. Даже штатный адвокат Петровича присел, чтобы перевести дух. Он никак не ожидал увидеть то, что видел сейчас. Когда ему позвонили, не представившись, и попросили срочно приехать в больницу, он ожидал чего угодно, только не этого. Но это было абсолютно реально и происходило на их глазах. Конфетти из хлопушек разлетелись по всему больничному коридору. Следом из палаты выехала инвалидная коляска. На ней сидел абсолютно здоровый, вменяемый, хоть и древний Петрович в полосатой больничной пижаме и тапочках, с праздничным колпаком на голове, на манер тех, которые одевают на дни рождения, и светился от счастья. Во рту у него был свисток, которым он озвучивал свой королевский эффектный выход. Торжествующее выражение лица Петровича не оставляло сомнений - либо он сошел с ума, либо собрался на Казантип. Довершала эту сюрреалистическую картину темноволосая и бледнокожая медсестра в халате, который еле-еле прикрывал упругую попу и уверенный третий размер, в таком же праздничном колпаке. Она везла коляску и Петровича, пыталась казаться равнодушной, но было видно, что она не в восторге от причуд старого пациента и вообще от всего происходящего. Петрович жестом попросил медсестру остановиться, когда они сравнялись с его шокированной родней. Встал с коляски, оглядел всех, кто собрался. - Ну что, ястребы, докукарекались? - с усмешкой произнес он. - вы своими гнилыми ртами и мертвого из могилы поднимете. Гена, пойди сюда. Гена, штатный адвокат, на негнущихся ногах подошел к Петровичу и вопросительно уставился на него. - Вот тебе, Гена, мое завещание. - нарочито громко сказал Петрович. - Я там все написал. Четко и внятно. Все мое имущество, движимое и недвижимое, завещаю Анне Михайловне Терещенко, которая сидит сейчас со своим мужем в палате номер двадцать семь. Ей оно нужнее. С этими словами он отдал завещание в дрожащие руки Гены и сел в коляску. - Поехали, Настасья, пора. Удаляясь по коридору, Петрович чувствовал спиной взгляды ярости, шока и непонимания того, что произошло вот в эту самую минуту. Он не смог удержаться. Не оборачиваясь, он поднял вверх руки, выставил два средних пальца и звучно гаркнул на весь коридор: - НЕ ДОЖДЕТЕСЬ, СУКИ! И тихо, еле слышно добавил: "Умирать, так как человек, а не как слабовольный муд..к" Настя, хоть это было и не в ее правилах, потрепала старика по плечу и усмехнулась: - Ну и желания у тебя, Федя... ну и желания. Всякое у меня было, но чтобы из меня героиню эротического фильма делать... Старый ты хрен. - Грешен, Настасья. Такой вот я кобелина. Но зрелищно ж было, скажи? Особенно с конфетти. Настя ничего не ответила. Она думала о том, что в первый раз за всю ее работу ей было немного жалко этого древнего старика, который был по-настоящему одинок, но при этом по-настоящему свободен. Спустя несколько часов Пофистала Петровича уже не было. Он повторно скончался в тихом небольшом кафе, куда зашел последний раз выпить любимого пива. Пиво он тоже очень уважал, как и женщин. Он сидел с открытыми глазами и улыбался. Как будто на момент смерти с кем-то разговаривал.... (©Penicillin.) #рассказы

Ведьма хромоногая. Часть вторая - Плачь, моя девочка, плачь... Горе - оно ведь со слезами выходит, - тихо приговаривала Каллиста, прижимая к себе племянницу, рыдания которой становились понемногу всё тише и тише...

Лицензия – Да кто же тебя теперь на работу-то возьмет?! – кричала мама. – О чем ты только думала?! – более низким голосом вторил ей папа. – Ну ничего, ничего. Зато она теперь совершенно законно может прибить того, кого не сможет вылечить, – в паузу между их причитаниями вставила бабушка. Лиза усмехнулась. Бабушка у нее боевая – всегда приходила на выручку, всегда была на ее стороне, даже если шалость действительно уже выходила за рамки. Но сейчас… Сейчас, она была ей особенно благодарна. Пока родители на секунду переключили внимание, она смогла ретироваться в свою комнату и заблокировать дверь. Нет, ну а что кричать? Все равно уже ничего не изменишь… Надо как-то жить дальше. Именно об этом она и хотела подумать. Лиза с раннего детства знала, что она будет врачом. Конечно, когда растешь в семье потомственных медиков, твое первое слово будет не «мама» или «папа», а «капсула» или «пилюля». Она закончила обучение с отличием и уже готовилась поступать на службу в Центральный госпиталь, где служили ее родители, а до этого их родители. Но тут случился ее день рождения. Стандартный ритуал стал не обычной рутиной, а полностью поменял ее дальнейшую жизнь. Конечно, кто же теперь пойдет под нож к хирургу, который совершенно законно может тебя убить? Так уж повелось, что за численность населения отвечает само население. Есть обычные люди – так называемые «нулевики», которым не положено совершать никаких убийств. Они работают врачами, продавцами, сантехниками, уборщиками – да всеми, кто своей работой помогает другим. Есть «силовики» – люди, которые подписывают Контракты. Их работа заключается в защите населения. У каждого из них своя норма законных убийств и они их расходуют по своему усмотрению. Например, она знала, что у ее знакомого дяди Вадима было сорок пять убийств. А были «безлимитники» – люди, которые выбирали смерть в тридцать пять лет. Чаще всего это были военные, телохранители или просто какие-то сумасшедшие. Да, именно от них «силовики» иногда и защищали остальных жителей. И вот по семейному плану Лиза должна была стать новым «нулевиком» и уже завтра пойти на свой первый рабочий день в госпиталь… Теперь туда путь закрыт, но при этом перед ней открылся весь остальной мир. «Ты можешь выбирать! Кем ты хочешь быть?» – как будто бы шептал он ей через окно. – Я все еще хочу быть врачом… – ответила девушка. – Я хочу помогать людям и спасать жизни. Действительно хочу… Что же делать? * * * В узкое окошко мансарды проникали ласковые лучи заходящих Светил. То ли благодаря небольшой ширине, то ли стекло какое-то было тут специальное, но свет Красной и Синей звезды сливался воедино, наполняя комнату мистическим фиолетовым светом. Шумный праздник закончился, и ребята поднялись наверх, чтобы провести вечер наедине. Завтра планировалось отправляться в дорогу, поэтому нужно было как следует отдохнуть и набраться сил. – Давно хотел спросить, но все как-то не было повода, – смуглый черноволосый парень облокотился о спинку дивана и пристально посмотрел на девушку: – Почему ты выбрала двадцать? – Честно? – Лиза улыбнулась. – А я просто затупила. Он меня спросил: «сколько?», а я тогда про возраст думала, и все такое. Ну я и говорю ему: «двадцать». Мне же как раз столько и исполнилось. Парень засмеялся, девушка слегка толкнула его в бок. – А он даже не уточнил ничего! Просто вбил цифры и испарился! А я сижу такая и понимаю, что у меня теперь есть лицензия на два десятка убийств… – Неплохо, неплохо, – он повернулся и обнял ее, притянув к себе. – С другой стороны, если бы ты не затупила, мы бы не встретились. – Это точно, – она положила голову ему на плечо и закрыла глаза. – Ты не представляешь, как мне тогда досталось от родителей… – Почему же, могу представить. Все наслышаны о главном враче в Центре, а это же твой отец. – Угу. – Только знаешь, я думаю, он теперь гордится тобой. Лиза подняла голову и удивленно посмотрела на своего парня: – С чего ты взял? – Не сдалась, пошла работать в горячие точки, распугала всех там своим «мне практика нужна, я людей спасать хочу!». И правда ведь спасла кучу людей! – Ага, помню, – она улыбнулась. – Я тогда бабушку вспомнила, она учила ни за что не сдаваться. И я говорила: «не бойтесь, если что-то пойдет не так, я вас убью, мне двадцать убийств положено». Денис засмеялся и прижал ее к себе сильнее. – А вот этим ты и заслужила свою популярность. Исцеляющая Двадцатка! К тебе самых безнадежных отправляли… а ты брала и лечила их. Волшебница моя! * * * Все, что с нами происходит, даже случайно, дается нам для чего-то. Я хотела спасать жизни – и именно это я и стала делать. Кто знает, кем бы я стала, если б пошла работать в Госпиталь. Да, я далеко от дома. Да, я скучаю, сильно. Но здесь я чувствую себя на своем месте. Я нужна им, а они нужны мне. Ведь вдруг именно сегодня тот день, когда я попадусь под руку безумному безлимитнику? Поэтому сейчас или никогда. Когда живешь в мире, где каждый день может стать для тебя последним, ты ничего не откладываешь «на потом». И больше ценишь жизнь, такой, какая она есть. (Из дневника Лизы) Автор: Мария Риддл #авторскиерассказы

В Нижегородской области после снегопада клещи собрались обсудить, какие они лошары #юмор

Я работала в роддоме, однажды в мою смену привезли 17-летнюю девчушку со схватками… Эта страшная история произошла 8 лет назад. Как раз была моя смена. Привезли 17-летнюю девчушку со схватками. Родители ее были с ней и парень. Не очень путевая семья была. Роженица все кричала, что не нужны ей эти дети, что жизнь ее на этом закончится. Родители все ее одергивали и повторяли про правила приличия. Мне эта семья не понравилась сразу, но кто я такая, чтобы их судить. В эту же ночь привезли женщину в возрасте 45 лет. Это был ее второй брак и она мечтала родить здорового малыша. Но все случилось иначе. Главврач сразу понимал, что ребеночек родится мертвым, и предложил мне подменить малышей. Мертвого младенца отдала молоденькой девчонке, а живого отдали женщине постарше. Особо молодуха не плакала. Парень ее немного расстроился, но на следующий день выглядел счастливым. Так вышло, что из в тот день вышло из роддома 2 счастливых женщины. И 2 полные семьи. Но вот прошли годы и совесть меня терзает. Это же был самосуд? Как я могла решать за Бога, кому как жить? Теперь спать не могу. #рассказы

Cоздатель популярного мультфильма «Шрэк» Уильям Стейг срисовал своего героя с профессионального борца Мориса Тийе. Реальный прототип знал 14 языков, блестяще играл в шахматы и несмотря на устрашающее на первый взгляд лицо и огромную силу, был весьма скромным и дружелюбным мужчиной. Он родился в 1903 году в России, на Урале во французской семье, которая в 1917 году в связи с произошедшей революцией вернулась обратно во Францию. #ПростоИнтересно2

Новый взгляд на волка из "Ну погоди!" Кум: - Сегодня с утра показывали "Ну погоди". И вот прикинул я, чем занимался Волк до всей этой карусели с Зайцем... Чисто наблюдая, как он себя ведёт. По моим прикидкам, в первой серии лет ему 20-25. Наверняка отслужил в армии. Причём служил отнюдь не в стройбате, а как минимум в ВДВ. Откуда? А давай посмотрим. Я: - Интересно. Излагай Кум: - Прекрасная техника владения оружием. Причём нестандартным. С гарпуна по движущейся мишени перебить верёвку. Использование лассо. Прекрасная физическая подготовка. Смог кочергой обезоружить противника, вооружённого холодным оружием. Разбирается в оружие прошлого (катапульта). Спокоен под обстрелом (сцена в музее). И это только начало... Я: - Продолжай. Кум: - Водит практически всё, что ездит и плавает/ летает... Мотоцикл, гоночный автомобиль, каток, экскаватор, тележку из аэропорта, катер... Я: - Наш ответ Джеймсу Бонду? Волк-007??! Кум: - Да ДБ смиренно завидует в сторонке! Вот ДБ прыгал без парашюта? А Волк легко. Ни капли не сомневаясь. И, заметь, какая техника планирования! Это же каким глазомером и чутьём воздушного потока нужно обладать, чтобы рассчитать траекторию движения по трём куполам! Опять же... Это отношение к ментам. Этакое снисходительно-издевательское... У нас такое только десантники 2-го августа себе позволяют. Я: - И развязное поведение. Кум: - Оттож. Так что ставлю на капитана ГРУ. Уволен, скорее всего, за склочный характер. А судя по тому, что Заяц натуральный мажор (чуть ниже почему), то скорее всего поцапался с чьим-нибудь сыночком. Почему Заяц мажор? Итак. Вроде пацан ещё, но своя квартира. Постоянно на ведущих ролях. Шо на концерте, шо на телевидение. Нигде не работает, но везде его встречают, пропускают. Даже участвовал на встрече иностранцев на Олимпиаде-80. А это уже ого-го... Я: - Вот я тоже о ГРУ думал. Но поведение сявотское… Не то воспитание. Участвовал на встрече иностранцев на Олимпиаде-80.... А это уже ого-го... Кум: - Но поведение сявотское… Это напускное. Прикинь, что ты элита! А тут бац! И тебя "на заслуженный отдых". Я: - Не знаю, не знаю. Кум: - Ещё в копилку. Прекрасное поведение в толпе. Обучен слежке и распознаванию противника. Вспомни, как быстро отыскал Зайца в многолюдном парке с колеса обозрения. Весьма вероятна снайперская подготовка. Я: - Да, набор качеств и умений неординарный. Кум: - Может работа за кордоном под прикрытием? #рассказы

Ведьма хромоногая. Часть первая

Муся Пинкензон. Маленький еврейский скрипач, в 11 лет погибший на Кубани в далеком 1942 году. Он не убил ни одного врага, не распространил ни одной листовки, ни разу не пускал под откос поезда с вражескими танками. Его борьба с фашизмом длилась всего несколько мгновений, а оружием его были скрипка и великое мужество... Его практически никто и никогда не называл полным именем Абрам, все звали Мусей - так, как называла его мама. Позже из-за этого возникла путаница - некоторые считали, что полное его имя Моисей. Но родные Муси Пинкензона, пережившие войну, рассказали, что мама мальчика, Феня Моисеевна, звала его «Абрамуся». А позже это уменьшительно-ласкательное имя укоротилось до просто «Муси». Еще во младенчестве у Муси проявилась тяга к музыке. Талант раскрылся очень рано: уже в 5-летнем возрасте вундеркинд настолько виртуозно играл на скрипке, что о юном даровании писали все городские газеты. В 1940 году Бессарабия, а вместе с ней и город Бельцы, вошла в состав СССР. Муся, ставший пионером, продолжал усердно заниматься музыкой, Владимир Пинкензон продолжал лечить людей. В июне 1941 года юный скрипач должен был участвовать в «1-ой республиканской олимпиаде художественной самодеятельности Молдавии», однако все планы рухнули с началом войны. Семья Пинкензонов эвакуировалась на Кубань, в станицу Усть-Лабинскую. Здесь Владимир Пинкензон стал врачом военного госпиталя, а Муся пошёл в местную школу. По вечерам он приходил в госпиталь к отцу и играл на скрипке для раненых. Летом 1942 года Кубань перестала быть глубоким тылом. Стремительное наступление гитлеровцев потребовало новой эвакуации, но ни раненых, ни врачей госпиталя из Усть-Лабинской вывезти не успели. Врача Владимира Пинкензона, до последнего остававшегося со своими пациентами, арестовали гитлеровцы. Они потребовали, чтобы врач, успевший заработать авторитет и уважением у местных жителей, лечил немецких солдат. Доктор Пинкензон ответил отказом и оказался в тюрьме. Спустя некоторое время за решётку бросили жену и сына Владимира Пинкензона. Нацисты вознамерились не просто ликвидировать проживавших в Усть-Лабинской евреев, но и устроить акцию устрашения для всех остальных. К месту казни согнали всё население станицы. Когда люди увидели, что среди приговорённых ведут и 11-летнего Мусю Пинкензона, прижимающего к груди своё главное сокровище — скрипку, пробежал ропот: – Ребёнка-то за что? Нелюди! Владимир Пинкензон попытался обратиться к немецкому офицеру, чтобы попросить его пощадить сына, но был убит. Следом застрелили бросившуюся к мужу маму Муси. Он остался совсем один, 11-летний мальчик, окружённый истинными арийцами, считающими его «недочеловеком». А за рядами немецких солдат стояли жители Усть-Лабинской, смотрящие на происходящее со страхом и отчаянием. Они ничем не могли помочь Мусе. Внезапно сам Муся обратился к немецкому офицеру: – Господин офицер, разрешите мне перед смертью сыграть на скрипке! Офицер рассмеялся и разрешил. Очевидно, он подумал, что стоящий перед ним маленький еврей пытается ему угодить и таким образом вымолить себе жизнь. Через мгновение над Усть-Лабинской зазвучала музыка. Несколько секунд ни немцы, ни жители станицы не могли понять, что играет Муся. Вернее, они понимали, но не могли поверить в реальность происходящего. 11-летний Муся Пинкензон, стоя перед гитлеровцами, играл «Интернационал», который в тот момент был гимном Советского Союза. И вдруг кто-то в толпе сначала неуверенно, а затем громче подхватил песню. Затем ещё один человек, ещё... Опомнившийся немецкий офицер заорал: – Свинья, немедленно прекрати! Зазвучали выстрелы. Первая пуля ранила Мусю, но он попытался продолжить играть. Новые залпы оборвали жизнь скрипача... Гитлеровцы в бешенстве разгоняли толпу. Акция устрашения превратилась в акцию их унижения. 11-летний мальчик, стоя перед лицом смерти, проявил такую силу духа, против которой оказалась бессильна вся мощь нацистского оружия. В этот день люди в Усть-Лабинской снова поверили в Победу. Эту веру им вернул маленький еврейский скрипач... После войны на месте расстрела Муси Пинкензона в бывшей станице Усть-Лабинской, ставшей в 1958 году городом Усть-Лабинском, установили памятник. #рассказыпровойну

Ведьма хромоногая. Окончание Люба, которая и без того ни с кем в деревне, кроме тётушки, не общалась, теперь оказалась словно в полном вакууме... На людях держалась она ровно, спокойно, и лишь дома ночами давала волю слезам...